Дейлекронт: дитя чернильной течи

– Выслушав выступления сторон и изучив обстоятельства, связанные с делом, а также показания свидетелей, суд приходит к следующему решению: признать Кенваля из Фура виновным в измене и предательстве родины, – все слышащие были не в себе, на лице каждого из них были неконтролируемые эмоции: опустошенность, отчаяние, ужас и тревога. Как и у самого Кенваля. Он думал: "Неужели это конец? Неужели я так и умру? Без капли радости, в окружении людей, считающих меня трусом. Я не хочу. Только не так". Звуки недовольства распространились по всей округе. Грендель услышав решение, прикрыла руками рот, чтобы сдержаться от криков. Слёзы бежал по скулам из её жалостливых глаз. Сотар был в ярости, он не понимал, почему произошло всё именно так. Но вмешиваться в правосудие нельзя, решение судьи подлежит пересмотру только судом высшей инстанции, а она, итак, уже достигнута из-за серьёзности дела. – Признать утратившим звание мужа Нильшерта за отсутствием чести, а также обречь на обвиняемого клеймо тратора и приговорить к смертной казни через повешение, чтобы тело его висело на стенах дворца в назидание остальным.

Мидек расплылся в презрительной улыбке и посмотрел в сторону Сотара. Их взгляды встретились. Раздутые ноздри царя выказывали невероятную злость и презрение. Но эта пустая пылкость, которая не изменит ситуации. Он это понимал, но не знал, как поступить. Почему он так желает смерти мальчика? Чего он добивается, уничтожив царскую семью? Ему нужно было что-то предпринять. Он склонился и под шум недовольных возгласов закрыл глаза в поисках ответов.

– Каром бааг! – вскричал он вдруг.

Все кругом затихли как один.

– У него есть право на каром бааг, – вновь повторил Сотар.

– Использует ли обвиняемый своё право на каром бааг?

Кенваль неловко взглянул на царя и увидел, как тот с уверенностью кивнул.

– Да, использую, – заявил мальчик.

– Тогда обвинитель должен определить испытание, через которое должен пройти обвиняемый.

– Пусть выберется из ямы, – недолго думая произнёс Мидек.

– Что? – взволнованно спросил Сотар. – Нет, нет, прошу, выбери что-нибудь другое. Ты не можешь так поступить!

Приближенный молчал. Ему не было нужды говорить с тем, кого он хочет сместить.

– Мидек! Очнись! Что ты вытворяешь? К чему всё это? – яростно вопрошал к нему царь. – Разве он тебе враг? Разве я тебе враг?

– Итак, решение принято. Мальчик должен выбраться из расщелины. Для его выполнения и во избежание случаев побега, для обхода наказания, он будет доставлен к месту испытания немедленно. Стража, – обратился судья к воинам, которые следили за порядком.

Двое рослых стражников схватили мальчика и стали силой нести его к расщелине. Тот кричал и отбивался как мог, но это было бессмысленно.

– Кенваль! Не трогайте его! – кричала Элара и сломя голову бежала к нему.

Сотар успел остановить девочку и отдать в руки Грендель.

– Держи её, я пойду за ними.

– Кенваль! Ты мне обещал! Обещал, что вернёшься!

– Тише дорогая, всё будет хорошо, – сказал женщина и прижала её к себе.

Но она не верила в свои слова. Царевна закрыла глаза и пыталась проснуться от жуткого кошмара, который происходил вокруг.

Огромная толпа людей продвигалась сквозь лес к подножью горы, а затем ступила на равнину. Чем завершится суд? Сможет ли мальчик пройти ещё одно нелегкое испытание в своей жизни? Все эти вопросы не давали им покоя и вели их дальше. Кенваль пробовал повернуть голову и увидеть силуэт отца грядущего сзади. Краем глаза он успевал его заметить, но образ тут же ускользал от него. "Я иду за тобой, Кенваль", – кричал он сыну.

– Папа! Нет! Я не хочу! – отчаянно вопил мальчик.

Двое стражников волокли его в пещеру. Он не мог противостоять этому.

Взгляд его сына разрывал сердце на маленькие кусочки, но не было шанса от этого избавиться. Боже мой, если бы была возможность пойти туда вместо него. Только бы если была возможность…

– Стойте! – скомандовал Мидек.

Он размеренными шагами подошёл к мальчику и достал нож. Кенваль был полон страха, его ноги дрожали. Вся внутренность трепетала. Мидек поднёс лезвие к макушке головы и схватив толстый клочок волос, отрезал его одним легким движением кисти. Молодой царь не понял произошедшего. Что это было? Акт самоутверждения или же просто издевательство?

– Ведите его.

После этих слов стража вновь сдвинулась с места, а Кенваль снова стал орать, пытаясь чего-то этим добиться. Приближенный дошёл до царя и вручил ему волосы сына. Но это был никак не знак уважения к его будущей потере. Скорее этот жест всей своей сущностью утверждал: "Смотри, я отнял твоего единственного наследника и это всё, что от него останется".

– Мы не отступаем от писаний, ни из жалости, ни из любви, ни из злости, ни из радости, ни из отчаяния, – произнёс Мидек глядя Сотару в глаза.