Действительно ли была та гора?

Теперь меня не заботило, откуда берутся деньги на мою еду, — все оплачивалось из бюджета организации. Но больше, чем возможность не беспокоиться об оплате и есть вкусно приготовленный обед, меня поражал незнакомый этикет. Освоив его, я стала человеком из другого общества. Теперь, когда я бывала дома, то раздражалась по малейшему поводу. На работе начинали обедать, поднимая ложки и палочки для еды лишь после того, как к еде приступал начальник. Вместо того чтобы отнимать вкусное блюдо, им угощали друг друга. За столом медленно жевали, а закончив обедать, клали ложки и палочки на край тарелки с рисом. Я начала обедать вместе со всеми после получения ID — идентификационной карточки члена отряда «Силы обороны Родины». Бесплатную еду я отрабатывала до позднего вечера. На какое-то время эта организация стала для меня вторым домом. Можно было сказать, что фактически я не устроилась на работу, а стала членом отряда «Силы обороны Родины».

И хотя на этом месте у меня не было никаких перспектив в плане зарплаты, по утрам я все равно с удовольствием выходила на работу. Неожиданно для себя я стала человеком, занимающим самое высокое положение в доме, но не потому, что возвращалась с работы лишь по вечерам, а оттого, что перестала уменьшать запасы риса. По утрам я могла тихо ускользнуть из дома, избежав завтрака, за которым каждый старался набить свой живот за счет другого, ругаясь и энергично отталкивая соседа. Из-за того что я рано уходила на работу, мой легкий завтрак подавался на отдельном столике. И каждый раз олькхе извинялась за то, что на нем не было закусок. Теперь по утрам двоюродный младший братишка, начистив до блеска мои черные туфли, с глазами, полными обожания, провожал меня до ворот. Что касается бабушки, то она с удовлетворением провожала меня загадкой: «Зарплата уходит». Она тоже ценила работу, кормившую меня одну, выше, чем дядину работу накамой или торговлю овощами, кормившую двенадцать человек.

Эти слова были отражением жестокого времени, делавшего суровой правдой поговорку «Лучше, чем семья из десяти человек, семья, в которой хоть на одного человека меньше», которую со вздохом сожаления мог подтвердить любой кореец.

Все люди из отряда обороны были пожилыми и солидными. Это была не наспех образованная организация, отправленная в качестве авангарда. Она была похожа на организацию с девизом «Мой район охраняю я сам», находившуюся под управлением правительства, эвакуированного на юг. Организация решала проблемы общественного спокойствия с учетом военного времени. Работа была связана с переписью населения в нашем районе, обучением гражданских противовоздушной обороне, борьбой со шпионажем. Мы больше концентрировались на работе по проверке подлинности паспортов горожан, чем следовали указанию выявлять неблагонадежных жителей города, подозревавшихся в противоправительственных действиях. Но даже если мы кого-то в чем-то подозревали, мы не устраивали допросов и пыток, мы лишь наблюдали за ними и искали к ним подходы.

Река Ханган до сих пор была запретной рекой, но после того, как 4 января 1950 года правительственные войска оставили Сеул, в нем все еще жило много людей. В основном это были не горожане, а военные, полицейские или обширный гражданский персонал, входящий в состав войск ООН и наших воинских частей. Что касается жителей города, то они могли стать только членами отряда «Силы обороны Родины», им разрешалось носить военную форму, но никто не кривил душой, говоря, что среди них нет настоящих молодых мужчин. Что касается молодых женщин, то в основном это были девушки с тяжелым макияжем и в ярких нарядах, их постоянное присутствие возле воинских частей ассоциировалось с тем, что они занимались какой-то недостойной работой.

Каждый, даже тот, у кого здесь не было дома, мог выбрать любой пустующий дом и, войдя в него, жить там как полновластный хозяин. Люди, живущие в одном и том же месте, были редкостью, естественно, людям, подозреваемым в шпионаже или уклоняющимся от воинской повинности, было легко затесаться среди постоянно кочующих горожан. Но приезжих недолюбливали. Однажды кто-то из членов отряда «Силы обороны Родины» при проверке документов ударил дядю кулаком, скорее всего, это произошло лишь потому, что он не был коренным жителем Сеула. Но удостоверениям жителя города в отряде обороны доверяли.