Декстер во тьме

Вполне убежден, что неверно называть это сном. Только ночью в моей несчастной, истерзанной голове вновь зазвучали музыка с пением и лязг металла, которые я уже слышал, вновь появилось ощущение жара на лице, и волны дикой радости вздымались из того особого места внутри, которое давно уже опустело. Я проснулся в прихожей у входной двери. Я держался за дверную ручку, готовый ее открыть, весь в поту, довольный и удовлетворенный. Я совсем не испытывал тревоги, хотя, наверное, следовало бы.

Мне, конечно, знаком термин «лунатизм». К тому же из лекций по психологии на первом курсе мне известно, что причины хождения во сне обычно не связаны со слушанием музыки. И еще где-то в глубине души я понимал, что должен испытывать беспокойство, тревогу, ощущать, как мурашки ползут по телу из-за того, что творилось в моем мозгу, пока он отключен. Чему там было не место, невозможно, чтобы это попало туда, но все же попало. И это пугало больше всего.

В Аудитории Декстера музыка не принимается радушно. Я не хотел ее. Я хотел, чтобы она ушла прочь. Но она все равно явилась, звучала и против моего желания делала меня сверхъестественно счастливым, а потом бросила меня у входной двери, явно стараясь выставить наружу, и…

И что? Это был всплеск мысли «монстра-из-под-кровати» прямо из мозга ящерицы, но…

Было это случайным порывом, непроизвольным движением моего беспамятного ума, поднявшим меня с постели и доведшим по коридору до двери? Или нечто старалось, чтобы я открыл дверь и вышел наружу? Детям он сказал, что я найду его, когда время придет… Время пришло?

Кому-то хотелось, чтобы Декстер ночью оказался один и в беспамятстве?

Чудесная мысль! И я был жутко горд, что она явилась мне, потому что это означало, что я явно страдаю повреждением мозга и более не способен нести ответственность. Опять я протаптывал новые тропы по территории глупости. То была нереальная, идиотская, стрессом порожденная истерия. Никто на всей земле и помыслить не мог бы о том, чтобы пустить на ветер так много времени: ни для кого Декстер не был настолько существен, кроме Декстера. И чтобы доказать это, я включил прожектор над входным крыльцом и открыл дверь.

На другой стороне улицы, футах в пятидесяти левее, завелась и отъехала легковая машина. Я закрыл дверь и запер ее на два оборота.

И теперь пришел мой черед сидеть за кухонным столом, потягивать кофе и ломать голову над великой тайной жизни.

Часы показывали 3:32, когда сел я, и 6:00, когда наконец появилась Рита.

— Декстер… — произнесла она с выражением сонного удивления на лице.

— Во плоти, — сказал я, чувствуя, с каким невероятным трудом удается соответствовать своему наигранно бодрому обличью.

Рита нахмурилась:

— Что стряслось?

— Ничего, — успокоил ее я. — Просто уснуть не мог.

Рита опустила голову, прошла к кофеварке и налила себе чашку. Потом села за стол напротив меня, отпила глоточек и сказала:

— Декстер, погрязать в сомнениях — это совершенно нормально.

— Конечно, — согласился я, не имея совершенно никакого понятия, что она имела в виду, — иначе останешься несолоно хлебавши.

Слегка качнув головой, Рита устало улыбнулась.

— Ты же знаешь, о чем я, — сказала она, но это не было правдой. — О свадьбе.

Где-то возле затылка затеплился слабый огонек, и я чуть было не произнес: «Ага». Конечно же свадьба. Женские особи людей оказывались одержимыми, когда речь заходила о свадьбах, даже не их собственных. А если уж доходило до их собственных, то они полностью занимали все их помыслы и наяву, и во сне. Все происходившее Рита воспринимала через очки, окрашенные в свадебные цвета. Если мне не спалось, значит из-за дурных снов, навеянных предстоящей свадьбой.

Я же подобной одержимостью не страдал. Было полно всякого важного, о чем мне стоило беспокоиться, дела же свадебные, они как бы на автопилоте шли. В какой-то момент я просто появлюсь, все произойдет — только и делов-то. Ясно, что я не мог предложить Рите разделить подобный взгляд на Событие, каким бы разумным он ни казался мне. Нет, я должен как-то правдоподобно объяснить свою бессонницу, а заодно и уверить ее, с каким восторгом жду чудесного надвигающегося события.

Я оглядел кухню в поисках хоть какой-то подсказки и наконец уперся взглядом в два контейнера для школьных завтраков, стоявшие у раковины. Отличная печка, от которой танец начать! Я глубоко залез в самую гущу своего размягченного мозга и извлек единственное из найденного, что расплылось меньше чем наполовину.

— Что, если я не очень подхожу Коди с Астор? — сказал я. — Как мне быть им отцом, когда на самом деле я не гожусь? Что, если у меня попросту не получится?

— О-о, Декстер! — отозвалась Рита. — Ты замечательный отец. Дети тебя просто обожают.

— Однако… — выдавливал я из себя и достоверность, и следующую фразу, — однако сейчас они малы. Когда же станут старше. Когда захотят узнать про своего настоящего отца…

— Про этого сукина сына они знают все, что им когда-либо понадобится, — тут же отрезала Рита.