Декстер во тьме

Когда мы вернулись в управление, было уже далеко за пять часов, а потому, не обращая внимания на кислое выражение лица Деборы, я усадил Коди с Астор в собственное скромное транспортное средство и направился домой. Бо́льшую часть пути дети вели себя сдержанно, явно все еще слегка потрясенные встречей с парнем-жутью. Только они были стойкими детьми, о чем красноречиво свидетельствовал тот факт, что они вообще могли разговаривать после всего, что им пришлось вынести от своего биологического отца. Так что, когда мы были всего в десяти минутах езды от дома, Астор начала приходить в норму.

— Я бы хотела, чтобы ты водил машину, как сержант Дебби, — изрекла она.

— А я бы хотел пожить еще немного, — ответил я.

— А почему у тебя нет сирены? Не хочешь?

— Криминалистам сирен не дают, — сказал я. — И да, никогда не хотел. Предпочитаю оставаться в тени.

В зеркало заднего вида я увидел, как девочка сдвинула бровки.

— Что это значит? — спросила она.

— Это значит, что я не хочу привлекать к себе внимание. Не хочу, чтобы люди замечали меня. Это то, чему вам обоим нужно будет научиться, — добавил я.

— Все остальные хочут, чтобы их замечали, — возразила Астор. — Типа все и всегда делают так, чтобы все на них глядели.

— Вы оба другие. И всегда будете другими, вы никогда не будете похожи на всех остальных. — (Довольно долго Астор молчала, и я глянул на нее в зеркало: она уперлась взглядом себе в ноги.) — И это не обязательно плохо. Каким словом можно заменить «нормальный»?

— Не знаю, — вяло отозвалась она.

— «Обыкновенный». Ты что, и в самом деле хочешь быть обыкновенной?

— Нет. — (И это прозвучало уже не так безрадостно.) — Но тогда, если мы не обыкновенные, люди будут замечать нас.

— Для того-то вам и нужно учиться держаться в тени. — Втайне я ликовал: разговор пошел так, что подтверждал мою правоту. — Вы должны делать вид, что вы действительно нормальные.

— Значит, мы никогда не должны никому показывать, что мы другие, — сказала Астор. — Никому-никому.

— Верно, — оценил я.

Она глянула на брата, и у них состоялся очередной долгий молчаливый разговор. Я радовался тишине, с трудом продираясь сквозь вечерние заторы, и жалел себя.

Через несколько минут Астор опять заговорила:

— Это значит, что мы не должны рассказывать маме, чем занимались сегодня.

— Можете рассказать ей про микроскоп.

— Но не про все другое? — уточняла Астор. — Ни про парня, который жуть, ни про гонку с сержантом Дебби?

— Верно, — сказал я.

— Но ведь нам не полагается лгать! — воскликнула она. — Тем более нашей маме.

— Вот потому-то и не рассказывайте ей ничего. Маме вовсе не нужно знать о том, что будет ее слишком волновать.

— Но она же любит нас, — возразила Астор. — Она хочет, чтобы мы были счастливы.

— Да, — кивнул я. — Только ей приходится думать о вашем счастье так, как она его понимает. Иначе она не будет счастлива.

Последовало еще одно долгое молчание, прежде чем Астор, когда поворачивали на нашу улицу, спросила:

— А у парня, который жуть, есть мать?

— Почти наверняка.

Рита, должно быть, ждала нас у входной двери, поскольку, стоило нам подъехать, как дверь распахнулась и Рита вышла нам навстречу.

— Ну, привет! — бодро произнесла она. — И чему вы двое научились сегодня?

— Мы грязь смотрели, — сказал Коди. — С моей кроссовки.

Рита, опешив, моргнула:

— Вот уж действительно.

— А там еще и кусочек попкорна был, — сообщила Астор. — И мы в микрофон смотрели и могли узнать, где мы были.

— Микроскоп, — поправил Коди.

— Все равно, — дернула плечом Астор. — А еще можно было различить, чей был волос. Козлиный или из ковра.

— Ого! — вырвалось у Риты, все еще несколько ошеломленной и неуверенной. — Я так полагаю, время зря вы не теряли.

— Да, — кивнул Коди.

— Что ж, — захлопотала Рита, — тогда вы вдвоем принимайтесь за домашнее задание, а я приготовлю вам чего-нибудь перекусить.

— О’кей, — сказала Астор, и они с Коди поспешили в дом.

Рита смотрела им вслед, пока они не скрылись за дверью, потом обернулась ко мне, взяла под руку, и мы пошли вслед за детьми.

— Значит, прошло хорошо? — спросила она меня. — То есть с этим… они, кажется, очень… мм…

— Они — да. По-моему, они начинают понимать, что у всякого такого дурачества имеются последствия.

— Ты же не показывал им ничего чересчур мрачного, да?

— Ни в коем случае. Даже крови никакой.

— Хорошо, — произнесла она и припала головой к моему плечу.

Видимо, это входит в цену, которую приходится платить, когда собираешься жениться. Возможно, таким образом она метила свою территорию, и мне следует радоваться, что она не выбрала для этого традиционный для животных способ. Во всяком случае, не очень-то я и впрямь понимаю, зачем выказывать симпатию через соприкосновение тел, вот и чувствовал себя не в своей тарелке, тем не менее обнял Риту, поскольку знал, что таким должен быть у людей правильный отклик, и мы проследовали за детьми в дом.