Декстер во тьме

— Устроил это Уилкинс, — повторила Дебора. — Он надел вашу одежду, убил девушек, а потом припрятал одежду в вашей квартире, принеся ее обратно.

— Да, так и было.

— Зачем ему устраивать такое?

— Нам обоим предстояло подписать контракт, — ответил он. — А получил бы его лишь один из нас.

Дебора взирала на него так, словно профессор предложил ей станцевать нагишом.

— Контракт… — наконец произнесла она, и в ее голосе звучало удивление.

— Это так, — защищался Халперн. — Это самый важный момент в любой ученой карьере.

— Настолько важный, чтобы убить кого-то? — задал я вопрос.

Халперн не сводил глаз с какого-то пятна на столе.

— Это был Уилкинс, — повторил он.

Целую минуту Дебора вглядывалась в него, словно она тетя, а он ее любимый племянник. Несколько секунд он выдерживал ее взгляд, потом моргнул, глянул в стол, на меня и снова уставился в стол. Когда же молчание не прервалось, он наконец опять посмотрел на Дебору.

— Ладно, Джерри, — вздохнула та. — Если ни на что лучшее вы не способны, то, полагаю, вам, видимо, самое время звонить своему адвокату.

Он наставил на нее свои очки, но, похоже, не сумел подобрать слова, так что Дебора встала и направилась к двери и я за ней.

— Попался! — воскликнула она в коридоре. — Этот сукин сын готов. Игра, сет, очко.

Она излучала такой солнечный оптимизм, что я не мог не вставить:

— Если то был он.

Она обрушила на меня весь поток своего сияния:

— Конечно это был он, Декс! Господи, не сбивай себя! Ты тут кое в чем здорово поработал, и нам сразу попался тот, кто надо.

— Будем надеяться, — сказал я.

Склонив голову набок, сестра смотрела на меня, все еще самодовольно ухмыляясь:

— Что с тобой, Декс? Трусы в узел завязались из-за свадьбы?

— Со мной ничего. Никогда прежде жизнь на земле не была столь полна гармонии и удовлетворения. Я просто… — И тут я запнулся, поскольку на самом деле не знал, чего это я просто. Только никак не мог отделаться от неразумного ощущения, что здесь все не так.

— Я понимаю, Декс, — сказала она таким добрым голосом, что мне стало еще хуже. — Кажется, мол, слишком легко, да? Только подумать обо всем дерьме, через которое мы продираемся каждый день, в каждом втором деле. Разум диктует, чтобы время от времени нам доставалось и что-то легкое, разве не так?

— Не знаю. В этом просто нет ощущения правоты.

Дебора фыркнула:

— С таким количеством неопровержимых улик, какие у нас есть на этого парня, всем наплевать, у кого какие ощущения, Декс. Почему бы тебе не расслабиться и не порадоваться хорошо проделанной работе?

Уверен, совет был отличный, только последовать ему я не мог. Пусть и лишился я привычного шепотка, снабжавшего меня своими подсказками, но сказать что-то был обязан. И сказал, хотя довольно робко:

— Халперн ведет себя так, будто говорит правду.

Дебора передернулась:

— Он сбрендил. Не моя забота. Он сделал это.

— Только если он в чем-то псих, то почему это прорвалось именно сейчас, ни с того ни с сего? Я хочу сказать, ему тридцать с хвостиком, и это что, впервые? Не сходится.

Сестра похлопала меня по плечу и опять улыбнулась:

— Хороший довод, Декс. Почему бы тебе не засесть за компьютер и не покопаться в его прошлом? Спорить могу, что-нибудь найдем. — Она бросила взгляд на часы. — Можешь заняться этим сразу после пресс-конференции, о’кей? Давай, нельзя опаздывать.

И я послушно последовал за ней, гадая, как это мне всегда удается напроситься поработать сверхурочно.

Дебора, по сути, получила в награду бесценный приз: пресс-конференцию. Такое капитан Мэттьюс легко не раздаривает. Дебс впервые проводила ее как ведущий следователь по громкому делу, которое само по себе вводило прессу в исступление, и явно подучилась тому, как себя вести и что говорить, чтобы попасть в вечерние новости. Улыбка сошла с ее лица, как и другие видимые признаки эмоций. Она использовала стандартные фразы вымуштрованного копа. Только знавшие ее так же хорошо, как и я, могли различить, какое великое и необычайное счастье бурлило под деревянной маской ее лица.

И вот я стоял в сторонке и следил, как моя сестрица выдает цепочку лучезарно заученных утверждений, сводящихся к ее уверенности, что она арестовала подозреваемого в чудовищном убийстве в университете и, как только стало ясно, что он виновен, решила первым сообщить об этом своим уважаемым друзьям-журналистам. Дебора явно полнилась гордостью и счастьем, и с моей стороны было бы просто подлостью хотя бы намеком дать понять, что не все так гладко с виновностью Халперна, тем более что и сам я не понимал, что бы это могло быть… а то и было ли вовсе.

Дебс почти наверняка права: Халперн виновен, а я веду себя глупо и ворчу, потому что сбит с толку бегством моего Пассажира. Меня угнетало эхо его отсутствия, а вовсе не сомнение по поводу подозреваемого в деле, которое, по правде говоря, совершенно ничего для меня не значило. Почти наверняка…