Декстер во тьме

— С того, что вы ничего не знаете об этом, а я знаю.

— Фу-у-у!

— Ваше образование начинается вон в том здании, — произнес я с самым серьезным выражением на лице. — Идите за мной и постигайте.

Я смотрел на них, следя за тем, как нарастают их сомнения, потом повернулся и пошел в музей. Может быть, недостаток сна выбил меня из колеи, и я не был уверен, что они пойдут за мной, только я обязан был сразу же установить основные правила. Они должны были поступать по-моему, так же как давным-давно я пришел к пониманию того, что мне следует слушаться Гарри и поступать так, как он говорил.

Глава 15

Быть четырнадцатилетним никогда не было легким делом, даже для ненастоящего человека. Это возраст, когда правит биология. И даже когда этот самый четырнадцатилетний больше интересуется клинической биологией, нежели теми, кто более популярен среди его одноклассников в средней школе Понсе-де-Леон, она все равно правит железной рукой.

Один из категорических императивов, применимых даже к юным монстрам, таков: никто, кому за двадцать, не знает ничего. А поскольку в то время Гарри было далеко за двадцать, я вступил в краткий период бунта против его неразумных ограничений моих совершенно естественных и здравых желаний порубить своих однокашников на мелкие кусочки.

Гарри выработал в отношении меня удивительно логичный план приведения к порядку. Под этим он подразумевал добиться от вещей — или людей — опрятности и упорядоченности. Не было, однако, ничего логичного в том, что птенец Темного Пассажира в первый раз затрепыхал крылышками и стал биться ими в прутья клетки, стремясь вырваться на волю и острой стальной молнией пасть на добычу.

Гарри знал так много всякого, что́ мне нужно было усвоить, чтобы безопасно и по-тихому стать самим собой, обратить меня из дикого, созревающего монстра в Темного Мстителя: как действовать по-человечески, как быть уверенным и осторожным, как подчищать за собой, когда дело сделано. Сам он знал обо всем этом, как способен знать лишь старый коп. Это я понимал даже тогда… только все это казалось таким скучным и ненужным.

В конце концов, и Гарри не мог знать всего. Не мог он знать, к примеру, о Стиве Гонсалесе, особо прелестном образчике достигшего половой зрелости человечества, завладевшем моим вниманием.

Стив был крупнее меня и на год-два старше, над верхней губой у него уже пробивалось нечто, достойное именоваться усиками. Он вместе со мной посещал занятия по физкультуре и считал своим Богом данным долгом где только возможно делать мою жизнь жалкой. Если он был прав, то Бог мог бы гордиться усилиями Стива.

Было это задолго до того, как Декстер стал Живой Глыбой Льда и внутри у него скопилось определенное количество горячих и очень тяжелых чувств. Это, похоже, доставляло удовольствие Стиву и подталкивало его на еще бо́льшие высоты изобретательности в преследованиях кипящего юного Декстера. Мы оба понимали, что завершиться это может одним, только, к несчастью для Стива, совсем не так, как он задумал.

И вот однажды днем, на свою беду, трудолюбивый дворник забрел в биолабораторию школы Понсе-де-Леон, где обнаружил Декстера и Стива, разрешавших личный конфликт. Делалось это не в классическом для средних школ стиле изрыгания непотребных слов и размахивания кулаками, хотя, полагаю, именно такое и было у Стива на уме. Только он не рассчитывал сойтись с молодым Темным Пассажиром, а потому перед нашим дворником Стив предстал прочно привязанным к столу скотчем и с куском широкой серой клейкой ленты на его рту, а Декстер стоял над ним со скальпелем и старательно вспоминал, какими познаниями он овладел на уроках биологии, когда они препарировали лягушку.

Гарри прибыл забрать меня на полицейской машине, в форме. Он слушал взбешенного заместителя директора школы, который описывал произошедшее, цитировал справочник для учащихся и требовал от Гарри сообщить, что он намерен с этим делать. Гарри же просто смотрел на замдиректора, пока у того не иссяк поток слов. Мгновение спустя он еще раз взглянул, убеждаясь в результате, на представителя администрации, а потом обратил свой холодный взгляд голубых глаз на меня и спросил:

— Декстер, ты поступил так, как он говорит?

Под хваткой такого взгляда ни увернуться, ни соврать было невозможно.

— Да, — признался я, и Гарри кивнул.

— Видите? — вновь подал голос замдиректора.

Он намеревался еще что-то сказать, но Гарри опять перевел взгляд на него, и тот вновь замолчал.

Гарри повернулся ко мне:

— Почему?

— Он придирался ко мне. — Прозвучало это хиленько, даже для меня, так что я добавил: — Дополна. Всю дорогу.

— И ты привязал его к столу, — произнес Гарри почти безо всякой интонации.

— Угу.

— И ты достал скальпель?

— Хотел, чтобы он перестал.

— Почему не рассказал кому-нибудь? — спросил Гарри, и я пожал плечами: в те дни это составляло бо́льшую часть моего рабочего словаря. — Почему мне не рассказал?

— С этим я сам могу справиться, — сказал я.

— Такое впечатление, что не так-то хорошо справился, — заметил Гарри.