Декстер во тьме

И хотя она была готова расплакаться, я был рад видеть, что, по крайней мере, к ней возвращаются речевые навыки. С той же радостью я встретил промелькнувшую в голове сцену из старого кино, которая подсказала мне, как должно поступить настоящее человеческое существо.

Я подошел к Рите и, постаравшись придать самое серьезное выражение лицу, положил ей руку на плечо.

— Рита, — начал я и был весьма горд тем, как серьезно и мужественно звучал мой голос, — тебя это очень трогает, и ты позволяешь чувствам затмевать свои суждения. Этим двоим нужна стойкая перспектива, и я смогу ее дать им. В конце концов, — озвучил я пришедшую в голову фразу и с радостью увидел, что не оступился, — теперь мне придется стать им отцом.

Мне следовало бы догадаться, что такая реплика сорвет Риту от причала и бросит в озеро слез, так оно и вышло. Стоило мне произнести ее, как у Риты задрожали губы, с лица словно смыло весь гнев и ручейки побежали по щекам.

— Ладно, — хлюпнула она, — пожалуйста, я… просто скажу им. — Она хлюпнула громче и поспешила из комнаты.

Я дал Рите театрально удалиться, выждал еще минуту, усиливая впечатление, прежде чем подойти к дивану и уставиться на двух моих злодеев.

— Ну, что же стряслось с вашими «мы понимаем», «мы обещаем», «мы подождем»?

— Ты слишком долго тянешь, — заговорила Астор. — Мы ничего такого не делали, один раз только, и потом, ты тоже не всегда прав, и мы считаем, нам не стоит больше ждать.

— Я готов, — сказал Коди.

— Поистине, — хмыкнул я. — Тогда, полагаю, ваша мама — величайший сыщик в мире, потому как вы готовы, а она вас все равно поймала.

— Декс-террр! — заныла Астор.

— Нет, Астор, перестань болтать и просто послушай меня с минуту.

Обратив к девочке свое самое серьезное лицо, я пристально смотрел на нее и какое-то мгновение ждал, что она соберется еще что-то сказать, но тут в нашей гостиной случилось чудо: Астор передумала и закрыла рот.

— Хорошо, — похвалил я. — Я с самого начала сказал, что вам придется поступать по-моему. Вам незачем верить, что я всегда прав. — (Астор пискнула, но ничего не сказала.) — Однако вам придется делать, как я скажу. Или я ничем не помогу вам, и все для вас закончится тюрьмой. Иного пути нет. Понятно?

Вполне возможно, что дети не понимали, как отнестись к моему новому тону голоса и моей новой роли. Я больше не был Забавным Декстером, теперь я стал Декстером Темная Дисциплина, какого они еще никогда не видели. Они смотрели друг на друга с неуверенностью, и я еще чуть поднажал:

— Вас поймали. Что бывает, когда вас ловят?

— В угол ставят, — неуверенно сказал Коди.

— Угу, — кивнул я. — А если вам тридцать лет?

Наверное, в первый раз за всю жизнь Астор не нашла, что ответить, а Коди к тому времени уже перекрыл свою квоту из двух слов. Они посмотрели друг на друга, потом уткнулись глазами в пол.

— Мы с моей сестрой, сержантом Деборой, целый день ловим тех, кто занимается такого рода фигней. А когда мы хватаем их, то сажаем в тюрьму. — Я улыбнулся Астор. — Наказание для взрослых. Только намного хуже. Ты сидишь в комнатушке размером с вашу ванную взаперти днем и ночью. Писаешь в дыру в полу. Ешь заплесневелый мусор. А еще там есть крысы и полно тараканов.

— Декстер, мы знаем, что такое тюрьма, — заявила Астор.

— Серьезно? Тогда почему вы так торопитесь попасть туда? А вы знаете, кто такая Старушка Искра? — (Астор вновь смотрела себе под ноги, а Коди и вовсе головы не поднимал.) — Старушка Искра — это электрический стул. Если тебя ловят, то ремнями пристегивают к Старушке Искре, покрывают голову проволочками и поджаривают, как бекон. Это похоже на забаву? — (Дети покачали головой.) — Так вот, самый первый урок: не дать себя поймать. Помните пираний? — (Дети кивнули.) — Они свирепы с виду, и люди знают, что эти рыбы опасны.

— Но, Декстер, мы не выглядим свирепыми, — заявила Астор.

— Нет, не выглядите. Вам этого и не нужно. Предполагается, что мы люди, а не пираньи. Только идея та же: казаться не теми, кто вы есть на самом деле. Ведь когда происходит что-то гадкое, то первым делом все станут искать их, свирепых людей. Вам же нужно выглядеть милыми нормальными детьми, вызывающими симпатию.

— А я могу пользоваться косметикой? — подала голос Астор.

— Когда постарше станешь, — ответил я.

— Ты говоришь так про все-все! — едва не выкрикнула она.

— А я и отношу это ко всему-всему. В этот раз вас поймали, потому что вы сорвались на свой страх и риск и не понимали, что творите. А не понимали, что творите, потому что меня не слушались. — Я решил, что достаточно помучил детей, и сел на диван между ними. — Больше без меня ничего не делать, ясно? И когда на этот раз обещать станете, то сами верьте своему обещанию. Так будет лучше.

Оба медленно подняли взгляд на меня и затем кивнули.

— Обещаем, — тихо произнесла Астор.

— Обещаем, — еще тише, словно эхо, повторил Коди.

— Тогда что ж, — кивнул я, взял их за руки, и мы совершили торжественное рукопожатие. — Порядок. А теперь пошли извиняться перед вашей мамой.