Дела закулисные

— Еще и сам не знаю.

— Что-о, как же это так? — изумилась Кларка и кончиком языка коснулась небольшой щелочки между верхними зубками — диастемы — так стоматологи называют этот незначительный дефект, который является, как принято считать, признаком легкой врожденной дегенерации. Однако мужчине, пробуждавшемуся во Франтишеке, этот дефект казался неимоверно трогательным и волнующим.

— Не иначе большая любовь, если вы покупаете ей такой красивый, дорогой свитер!

И Франтишек поддался мгновенному взлету мысли, тому самому импульсу, что придает жизни остроту. Он взял с прилавка розовый свитерок и через головы толпящихся женщин протянул Кларке, было похоже, будто над их головами пронесся фламинго.

— Пожалуйста, очень прошу, примерьте!

Пани Кларка колебалась всего лишь мгновенье и, улыбнувшись, спросила:

— У нее такая же фигура, как у меня?

И, не дожидаясь ответа, взяла свитерок и стала пробиваться сквозь толпу к примерочной кабинке. Франтишек со стыдливой улыбкой, раздавая налево и направо «пардон» и «позвольте», следовал за ней, подобно личной охране. Перед портьерой, закрывающей кабинку, он взял у Кларки из рук сумочку и туго набитую свертками сумку и оглянулся вокруг, словно изучая, откуда могла вынырнуть неожиданная опасность. Он чувствовал себя сильным, он дышал глубоко, он сдвинул на затылок воображаемую шляпу, грудь его высоко вздымалась от волнения, и нельзя было поручиться, что в нагрудном кармане пальто он не прячет пистолет калибра 7,65 мм.

Близился полдень, и предрождественский наплыв покупателей достиг пика. На Франтишека никто не обращал ровным счетом никакого внимания, но, говоря по правде, его это нимало не трогало, волнение комом встало в горле, и руки, слегка вспотев, дрожали. Вполне возможно, так же потели и дрожали руки у внешне невозмутимого Гарри Купера, шагавшего пыльной и безлюдной улицей с забаррикадированными окнами навстречу полуденному поезду с мчащимися к городку четырьмя головорезами.

Шторка на кабинке вдруг дрогнула, и сбоку выглянула Кларкина рука, приглашая Франтишека войти внутрь.

— Ну-ка, Франтишек, взгляни.

Франтишек втиснулся в кабинку, тесную, как телефонная будка. Сердце громко бухало. Близость Кларки в светлой фланелевой юбке и розовом свитерочке, натянутом прямо на голое тело, отчего он стал совсем прозрачным, окончательно добила Франтишека. От смущения он не знал, куда девать глаза.

— Ну как, ничего? — Кларка повернулась к нему сначала передом, потом в профиль.

Франтишек мотал головой: да, мол, все отлично — и уже собирался выскочить из кабинки, где ему почему-то не хватало воздуха, но в последнюю минуту Кларка, схватив за руку, задержала его и сказала:

— Постой, я тебе его дам, а пока буду одеваться, ты ступай в кассу платить.

И, подхватив свитерок за нижний край, волнообразным движением тела подняла его к плечам и стала осторожненько стаскивать через голову. Франтишеку открылся великолепный вид, знакомый пока лишь по фотографиям в «Плейбое» и кое-каким кинофильмам. Голова у него закружилась, в ушах зазвучали — холя поручиться за точность трудно — слова поэта:

Нобелевскую премию дайте
Той,
Которая движением легким
Поднимает юбочки край.
Какому поэту
Такое под силу?
Увы!

В полуобморочном состоянии, держа в руках свитерок, Франтишек добрел до продавщицы, выписал чек, потом спустился в кассу на первый этаж, заплатил и получил съехавшую, подобно тобоггану, со второго этажа по деревянному желобу уже завернутую покупку.

Увидав спускавшуюся по лестнице Кларку, он двинулся ей навстречу и молча протянул сверток размером чуть более коробки шоколадных конфет.

— С чего бы это вдруг! — изумилась Кларка. — Зачем?

— Он ваш, срывающимся петушиным голосом воскликнул Франтишек, хотя, надо отметить, мутация у него прекратилась добрых четыре года назад.

— Почему мой? Ты же покупал его для своей девушки?

— Да нету у меня никакой девушки, — с тоской произнес Франтишек, — я купил его для вас!

Кларка взмахнула искусственными ресницами и безотчетно отбросила со лба прядь волос цвета красного дерева.

— Но почему? — прошептала она, и пространство почти заглушило ее шепот. — За что ты мне даришь его?

— Как это — за что? — взбунтовался Франтишек. — Разве подарки дарят только за что-то? Мне хочется сделать вам приятное. Или он вам не нравится?

— Но, Франтишек… — произнесла Кларка и, смущенно потоптавшись на месте, опустила глаза. После короткой паузы, которая показалась Франтишеку вечностью, она добавила — Да брось мне «выкать»! Прошу тебя!

И, застыв на месте, умолкла и опять опустила глаза долу. Но тут прочие страждущие и ропщущие покупатели вовлекли их в водоворот и потеснили друг к другу. И тогда Франтишек, словно пробудившись от глубокого сна, крепко схватил Кларку за локоть, развернул к дверям и воскликнул:

— Пошли… пойдем…те отсюда!

И они пошли.

Холодный, влажный декабрьский воздух охладил их разгоряченные головы, но ничто уже было не в силах что-либо изменить.