Дела закулисные

Франтишек с трудом дождался вечера, точнее, минуты, когда Кларка откроет в клубе бар, что обычно случалось где-то за час до начала спектакля. Но вот наконец в клубе зажегся свет и на стойке бара зазвенели первые рюмки и тарелки. Проголодавшиеся рабочие сцены тут же хватали их и тащили к своим столам, пока их места не заняли статисты и актеры. Но обретенный было кураж вдруг покинул Франтишека, и он ни с того ни с сего угас, словно перегретый котел, из которого вырвался пар и задушил огонь под колосниками. Франтишек сидел у стола за кулисами и прикидывался, будто смотрит телевизор, но фигуры героев «Саги о Форсайтах» на сей раз расплывались перед глазами, не проникая в душу. Там безраздельно и властно царила Кларка, Кларка осуждаемая и вызывающая восхищение, Кларка — посмешище и любовь всех без исключения монтов в театре.

Одному богу известно, что творилось в эту минуту в душе Франтишека. Об одном лишь можно сказать с уверенностью: Франтишек не в силах был взглянуть Кларке в глаза и тем более заговорить с ней в присутствии стольких чужих людей, иные из которых, что было ему отлично известно, совсем недавно были с ней в достаточно близких отношениях. Еще до обеда этот факт Франтишека ничуть не трогал. И даже более того — совсем наоборот. Скорее всего, он в жизни не решился бы на свою гусарскую выходку, если б Кларкина репутация оказалась увенчанной ореолом неприступной крепости. Но жизнь, как известно, полна неожиданных поворотов и сюрпризов. И уже вечером сей факт его задевал. И основательно.

— Что ж, Фаноушек, пошабашили, — донесся до него спустя добрых два часа низкий голос Тонды Локитека. — Муза Талия отправилась на боковую, а мы отправимся в пивную! Вставай, Гамлет, как сказал поэт. Что с того, что сейчас вечер. Артисты, монты и поэты живут в ночи, подобно совам и летучим мышам. А потому, приятель, давай пошевеливайся!

Франтишек поднял на Тонду тоскливый взгляд скотчтерьера, которому впервые в жизни придется ослушаться своего любимого хозяина.

— Я сегодня не пойду, сказал он убито. В его словах дрожала невысказанная мольба избавить его от дальнейших объяснений, и Тонда открывшимся вдруг в нем шестым чувством все это понял.

— Нет так нет! Ничего не поделаешь, — бросил он с полным безразличием, — тогда приветик. Двинули, ребята, — отдал он приказ своей верной дружине, толпившейся вокруг, и зашагал к дверям с видом человека, несущего на своих плечах ответственность не только за свой народ, но и за все человечество.

— Чао, — шепнул Франтишек, считая себя предателем.

Ночь была ясная и холодная. Франтишек приплясывал на тротуаре, дышал в ладони и все поглядывал то на белую луну, что светила над староместскими крышами, то на белый «мерседес», похожий среди теснившихся вокруг «шкод» и «вартбургов» на квочку среди цыплят.

Вслед за пролетариями сцены, в большинстве своем уходящими из театра первыми, из дверей высыпали артисты. Сначала — помреж и дежурный по спектаклю, следом — помощники режиссера и оркестранты, за ними статисты, им еще надо было переодеваться, и артисты, которым надо было не только переодеться, но и снять грим. Кто-то топал пешком, иные гоняли застывшие моторы своих машин и, разогрев, один за другим исчезали в легком тумане. Лишь «мерседес» стоял на своем месте, потому что торговля уходит последней. Деньги есть деньги и, что ни говори, всегда и повсюду любят счет.

С зимнего неба опускались редкие снежинки: святой Мартин явился на своем белом коне с основательным опозданием. Удивляться не приходится, ведь на лошади не пускают ни на одно приличное шоссе.

Если бы святой Мартин ездил на белом «мерседесе», то наверняка поспевал бы вовремя. Как, например, Кларка. Она вышла из здания театра и, не взглянув ни вправо, ни влево, влезла в свою машину, повернула ключ, мотор сразу едва слышно замурлыкал, и белый «мерседес» взял с места так же тихо, как айсберг, подхваченный теплым течением Гольфстрим.

Франтишек стоял на углу возле театра, напротив въезда на стоянку, на том самом месте, где обычно стоит статуя Командора из оперы «Дон Жуан» в ожидании перевозки. Озорные монты, невидимые за его спиной, при помощи стального тросика приводят в движение могучую голову Командора и кивают проезжающим водителям.

— Si, si — да, да, — сопровождал это движение на сцене пением пан Мартен, но оживший Командор никогда не вгонял Дон Жуана в такой ужас, как управляемый расшалившимися монтами Командор водителей на улице. Сейчас Франтишек, подобно Командору, кивал головой подъезжающей Кларке. Она, возможно, не заметила его, но тем не менее почему-то притормозила, нажала на щитке управления кнопку и, высунув голову из автоматически опустившегося окошка, недоверчиво прошептала:

— Это ты, Франтишек? Что ты тут делаешь?

— Жду тебя, — ответил Франтишек, все еще продолжая ждать.

— О господи, — молвила Кларка, — почему же ты не пришел в клуб? Ты что, вообще не был на работе?

— Был, — признался Франтишек честно, а потом чуть-чуть прилгнул: — Не хотелось тебе мешать…