Делай деньги

- Я имею в виду, с формальной точки зрения за минувшие годы ничего не изменилось, но ведь стиль тоже кое-чего стоит, верно? Необходимо чутье. Изобретательность. Банк должен быть развлечением, а не просто финансовой функцией. Хавелок сказал, ты понимаешь такие штуки, – она вопросительно посмотрела на Мокриста. – В конце концов, ты превратил Почту в нечто почти героическое, верно? Люди сверяют часы по вашему экспрессу в Колению. Раньше по нему только календарь можно было сверять!

- От семафоров пока одни убытки, – напомнил Мокрист.

- Удивительно небольшие, если учесть, какую пользу семафоры приносят обществу в целом. И я не сомневаюсь, что сборщики налогов Хавелока тоже берут свою долю от этой пользы. У тебя дар воодушевлять людей, мистер Губвиг.

- Ну, я… пожалуй, что так, – признал Мокрист. – Я понимаю, что если хочешь продать сосиску, научись вначале продавать шипение.

- Прекрасно, прекрасно, – заметила Пошла. – Но я надеюсь, ты в курсе, что сколько шипения ни продавай, рано или поздно тебе все-таки придется предъявить общественности настоящую сосиску, хм? – она одарила его таким лукавым взглядом, за который женщину помоложе немедленно бросили бы в тюрьму.

- Кстати, - продолжила она, – я припоминаю, что боги послали тебе сокровище, на которые ты заново отстроил Почтамт. Что тогда произошло на самом деле? Старушке Пошле можешь сказать правду.

"Наверное, действительно могу", - решил он, отметив про себя, что хотя ее волосы стали тонкими и поседели, в них был еще виден красноватый оттенок, который указывал, что раньше они были ярко-рыжими.

- Это была моя добыча за многие годы финансовых афер, – признался он.

Миссис Мот хлопнула в ладоши.

- Прекрасно! Вот настоящая сосиска! Весьма… удовлетворительно. У Хавелока всегда было чутье на людей. У него есть планы насчет этого города, знаешь ли.

- "Подземное предприятие", – сказал Мокрист. – Да, я знаю.

- Подземные улицы, подземные повозки и всё такое, – сказала Пошла. – Для этого правительство нуждается в деньгах, а деньги нуждаются в банках. К сожалению, люди сейчас банкам не доверяют.

- Почему?

- Потому что они там обычно теряют деньги. В основном случайно. За минувшие годы было несколько таких неприятных случаев. Крах 88-го, крах 93-го, крах 98-го… хотя этот последний был скорее "плюх", чем крах. Мой покойный муж выдавал кредиты весьма неосмотрительно, в результате мы сейчас имеем дело с безнадежными долгами и прочими последствиями его спорных решений. Наши основные клиенты – престарелые леди, которые хранят здесь деньги по привычке. У нас по-прежнему работают вежливые молодые клерки, а у дверей стоит бронзовая миска, чтобы собачки старушек могли попить из нее, если захотят. Ты сможешь изменить все это? Количество престарелых леди стремительно сокращается, уж мне ли не знать.

- Ну, э, возможно, у меня есть пара идей, – признался Мокрист. – Но все равно, я в шоке. Я же понятия не имею, как работают банки.

- Ты никогда не клал деньги в банк?

- В банк нет, никогда.

- А как ты представляешь себе нашу работу?

- Ну, вы берете деньги у богатых людей и отдаете их подходящим заемщикам под проценты, а потом стараетесь выплатить этих процентов как можно меньше.

- Так, и кто же, по-твоему, подходящий заемщик?

- Наверное, тот, кто может доказать, что деньги ему не нужны?

- А ты циник. Но общую идею ухватил верно.

- Значит, никаких бедняков?

- Только не в банке, мистер Губвиг. Никого с годовым доходом менее 150 долларов. Вот почему изобрели матрасы и носки. Мой покойный муж любил повторять, что единственный способ сделать деньги на бедных людях – оставить их в бедности. Как бизнесмен, он был не очень-то приятным человеком. Есть еще вопросы?

- Как вы стали председателем банка?

- Председателем и управляющим, – с гордостью сказала Пошла. – Джошуа любил все держать под контролем.

- О, да, именно так, – добавила она, как будто беседуя сама с собой. – А теперь оба поста занимаю я, благодаря древней магии, именуемой "наследство в пятьдесят

процентов".

- Я думал, эта магия называется "пятьдесят один процент", – заметил Мокрист. – Разве не могут другие акционеры настоять…

В дальнем конце комнаты распахнулась дверь, через которую вошла высокая женщина в белом, катившая перед собой накрытую тканью тележку.

- Пора принимать лекарства, миссис Мот – объявила она.

- От них никакой пользы, сестра! – резко возразила престарелая леди.

- Кроме того, доктор запретил вам пить, – напомнила сиделка. Она с подозрением посмотрела на Мокриста. – Ей больше нельзя пить спиртное, – повторила сестра, явно подозревавшая, что Мокрист припрятал где-то пару бутылок.

- Ну а я говорю, мне больше нельзя слушать докторов! – ответила миссис Мот, заговорщически подмигивая Мокристу. – Мои так называемые приемные дети платят за это, можешь вообразить? Да они меня отравить хотят! И всем рассказывают, что я свихнулась…