Дельгадо (СИ)

Пабло и Милагрес сидели на длинной деревянной скамье в небольшом здании суда на первом слушание по делу их отца. Милагрес вытирала красное и опухшее от слёз лицо носовым платком с вышитой на ней буквой своего имени. Пабло же крепко обнимал свою сестру за плечо, стараясь держать все эмоции в себе.

Сантьяго, Алехандро, Альваро, Мигель и Панчо аккуратно проникли в зал и сели на последнюю скамью, смотря на одинокие фигуры детей дона Гарсия, которые молчали в гордом одиночестве, когда никого не было рядом. В это же мгновение дальние двери открылись, и оттуда появились две фигуры высоких мужчин, что за руки вели дона Гарсия к скамье признаний. Сразу же после заключённого появился судья в длинном коричневом холщовом одеянии.

— Отец, — Милагрес, как завидев мужчины, хотела подойти к нему, но её остановило невысокое железное ограждение.

— Дон Джуан Иль Гарсия сидит на этой скамье перед Богом, так как им был нарушен закон, что писан для каждой живой души. И нарушение которой, влечёт за собой суровое наказание. Начнём, — проговорил сеньор подправляя длинное одеяние и присаживаясь на высокий стул за огромным столом.

— Дон Гарсия обвиняется в заговоре против действующей государственной власти. Соглашаетесь ли вы дон с обвинениями, которые выдвигает вам суд?

— Без доказательств я чист, судья, — насмехающе проговорил мужчина.

— Гарсия! Всё кончено, слышишь ты, ублюдок! — высокие тяжёлые двери открылись, и в зал забежал полноватый лысый мужчина с чёрными усами и маленькими глазками, которого держали за руки двое охранников, что вели этого заключенного в соседний зал суда, — я один на дно не пойду! Слышишь! Ты будешь тонуть вместе со мной! Я всё им рассказал, про нас, про дона Педро Кабреро, про всех! Они нашли письма, так что ты не отвертишься! Будешь гнить в решётке до конца своих дней, тебе не спастись!

После этого толстого кабальеро вывели из зала, захлопывая тяжёлые двери.

— Дон Джуан Иль Гарсия признаётся изменником своей родины, и в силу серьёзных доказательств наказывается пожизненным лишением свободы, и до конца своих дней проведёт за решёткой тюрьмы «Субурбано». Суд снимает с его совершеннолетних детей: Милагрес и Пабло Гарсия дворянский титул, а золотой прииск семьи дона Гарсия отходит государству, как конфискованное имущество для возмещения ущерба. Всё остальное движимое и недвижимое имущество, а также накопленные денежные ассигнации переходят в распоряжении детей дона Гарсия. На этом наше заседание завершается.

— Отец, но, отец! Скажи, что это не правда! — Милагрес бросилась к отцу, которого поспешили вывести из зала суда.

Пабло остановил рвущуюся к мужчине сеньориту и обнял сестру, что вновь начала горько плакать. Молодой человек поглаживал трясущиеся плечи Милагрес, пустив одинокую скупую слезу, что медленно скатилась по смуглой коже.

Тёплый вечер медленно спустился на Мехико, когда Милагрес и Пабло вернулись в уже почти пустую таверну Дельгадо.

— Сеньорита Милагрес? Пабло? — Алехандро протирал столики, когда завидел брата и сестру в харчевне, — вы что-нибудь хотите?

— Но, дорогой Алехандро. Мы просто пришли, потому что сидеть дома слишком нагнетает, — отозвалась грустно девушка, посмотрев на молодого человека.

— Пабло, — обеспокоенно проговорил Панчо со второго этажа, услышав, что кто-то разговаривает внизу.

— Эй, вы пришли, — тоже мягко проговорил Альваро, показавшись в харчевне вместе с Мигелем.

Кажется каждый из Дельгадо был уверен, что эти двое обязательно придут сюда.

— Вам разрешили видеться с отцом? — аккуратно поинтересовался Мигель, всматриваясь в грустные лица детей Гарсия.

— Раз в месяц, — отозвалась сеньорита, натягивая улыбку, — я думала, нам не дадут больше увидеться.

Альваро ласково обнял бедную Милагрес за плечи, ободряюще улыбаясь.

Вот что происходит, когда золото тускнеет. Оно больше не радует глаз, а что самое главное оно более никому не интересно. И даже клеймо, что стоит на нём лишь жалкое напоминание того, что это было чем-то драгоценным ранее.

— Сеньорита Милагрес, — в дверях показалась фигура кучера, — вам просили передать письмо от дона Монтеро.

— От дона Монтеро? — переспросил Пабло, смотря на письмо, что лежало в белом конверте с большой ало-бордовой печатью.

Милагрес переняла письмо и как можно быстрее его открыла.

— В связи с тем, что дон Гарсия признался государственным изменником, а с Пабло Гарсия сняли дворянский титул, я, дон Монтеро, разрываю устное соглашение о союзе моей дочери Мариэнелы Монтеро с сыном изменника.

====== Глава 17. Религия идиотов ======

15 октября 1821 год

Сантьяго проснулся ранним утром, чтобы поскорее приступить к работе. Сразу же за молодым человеком поднялся Алехандро, который сонно потягивался, вставая с низкой кровати. Сантьяго расчесал свои запутавшиеся волосы и открыл деревянные ставни, впуская свежий ветерок утреннего Мехико в душную небольшую комнату.

— Ты собирайся, Алехандро, а я пойду разбужу братьев, — после этих слов Сантьяго оставил Алехандро одного и поспешил к соседней комнате, где ещё, наверное, спали Альваро и Мигель.