Делион. По следам древней печати

Но Флавиан не стал отрицать того, что Галарий может оказаться еще одним из тех охотников, кому нужна печать. Дядюшка в письме предостерегал племянника доверяться кому-бы то ни было, тем более в их ордене зреет раскол.

С другой стороны, если печать нужна силам Тьмы, то тогда зачем темные всадники пытались убить рыжебородого стража? Возможно темники не совсем разборчивы в том, кого надо зарубить, чтобы найти печать, или кого подвесить на дыбе, дабы узнать все о том, где она сокрыта. Флавиан очень жалел, что ему так и не удалось прочитать до конца послание от своего дяди. Возможно, хотя нет, скорее всего, она бы пролила свет на все те тайны, что укутали Флавиана, словно младенца, в пеленальные одежды. Ему не хватало дядиного плеча или маминого совета. Ему не хватало улыбки Аргия, споров и диалогов со своим другом. Флавиан молил богов, чтобы с его товарищем было все в порядке. Сетьюд искренне надеялся, что толстяк добрался до Рэвенфилда и передал печать Винарию. Если же не добрался… Флавиан даже не хотел об этом думать.

«Матушка», — что-то внутри пастуха перевернулось и больно укололо, когда в его мыслях вновь возник образ матери.

Юнцу показалось, что сердце сжалось до крошечного размера, а внутри живота будто-то кто-то замешивал тесто. Скорбь вновь обуяло его и начала пожирать его изнутри. Думы мешали ему нормально спать, находясь в симбиозе со страхом и переживаниями касаемо матери и его собственной жизни. Пастух был очень зол на себя за то, что он не отправился к пойме реки и не встретился там с матерью. Судьба ли распорядилась таким образом, что Флавиан так и не встретился со своей матушкой? Да, возможно, что Ткачиха сплела свой узор собственными божественными руками. А может быть пастух был сам виноват в этом? Нет, судьбу обвинить удобнее.

«А что если ее уже не было в живых?»

Флавиан отвергал эту саму мысль. Смахнув ладонью влажные соленые слезы с лица, он поравнялся с молчаливым стражем и поковылял рядом с ним, вновь погружаясь в собственные мысли.

С той поры, как они выбрались из болотистой местности, Светило уже начало опускаться за горизонт. Они шли как через густые леса, которые полнились живностью и певчими птицами, так и через нераспаханные поля, брели по опушкам лесов, перекусывая съедобными едва созревшими ягодами, щавелем и запивая березовым соком. В конце концов путники выбрались на тракт, который должен был их привести в Рэвенфилд — столицу Восточной Марки.

Они часто делали остановки. Галарий часто останавливался, чтобы сориентироваться на месте. Стражи обладали острым, словно бритвой, умом и феноменальной памятью, могли легко и без труда ориентироваться в неизвестных для них землях. Дядя редко рассказывал о том, как проходили его будни в стенах Обители, однако был слишком говорлив, когда речь заходила про его очередное путешествие. Тогда Флавиан даже и не догадывался, что весь этот героический эпос, связанный с дядиными деяниями обязательно сопровождался погонями, убийствами, голодом, холодом, крученым животом, блохами, вшами и прочими нерадостными атрибутами.

Каждый приезд Клепия в Утворт был для Сетьюда праздником. Дядя не приезжал к племяннику с пустыми руками, обязательно привозил съестные гостинцы с далеких земель. Так Флавиан успел попробовать сочный и вкусный апельсин с палящих солнечных полей Гаскони, и причудливые вытянутые дугой сладкие фрукты, с побережья Южноземья, чудесные лимоны, с которыми травные напитки обретали воистину вторую жизнь. Мало того, Галарий пичкал племянника и различными книгами, которые Флавиан буквально затирал до дыр, перечитывая их по несколько раз. Он был одним из немногих в Утворте, кто знал письмо и мог читать книги. Клепий обещал устроить Флавиана писцом в Магический Конклав Нозернхолла, но судьба отобрала и этот шанс у начитанного пастуха.

«Хорошие были времена», — слеза вновь покатилась из уголка его глаза и Флавиан не заметно для Галария стер ее, делая вид, что чешет бровь.

Ему хотелось сейчас только одного. Подбежать к матери и крепко обнять ее за плечи, поцеловать в ее розовые щеки и сказать ей, как он ее любил.

«Люблю», — слезы не переставали литься из его глаз, хотя он и пытался сдержать их натиск.

Страж не заметил этого, или по крайней мере сделал вид, что не видел этого. А скорее всего ему и вовсе были не интересны чувства юнца. Пастух в очередной раз попытался убить в собственном разуме все негативные мысли и домыслы. Матушка часто говорила о том, что даже в плохом можно найти хорошие вещи. И конечно лишь только отчасти, но хорошей вещью Флавиан мог назвать то, что он впервые за свою юную и недолгую жизнь покинул Утворт и отправился в самое настоящее путешествие.