Делион. По следам древней печати

Судя по тому, что тракт был покрыт слоем влажной хлюпающей грязи, в эти земли пришли южные весенние дожди. Дорога не была размыта, однако в глубоких ямах и небольших канавах стояла мутная дождевая вода. Флавиан потерял свои сандалии в болотах, когда они со стражем убегали от внезапно нагрянувших в Верхние Руды павших. Поэтому юнец немного косолапя, своими босыми ногами ступал по влажной тропе, грязь забивалась ему между пальцев, но она холодила его мозоли и слегка облегчала муки боли. После побега, мальчик шагал как косолапый мишка, постоянно морщась от боли кровоточащих мозолей, сейчас же он погружал ногу в прохладную грязь.

Они остановились забравшись на невысокий пригорок, Галарий сошел с дороги и отправился к ближайшим кустам. Пока страж облегчался, Флавиан сел на мягкую, но не прогретую Светилом землю. Опустившись на почву, он наконец-то смог расслабить свои ноги и немного помять свои затвердевшие во время пути икры. Потянув на себя мыски раздался характерный хруст костей. После заключения в темнице спина время от времени доставляла неудобства, старые шрамы иногда ни с того, ни с сего начинали кровоточить. Сзади, льняная рубаха Флавиана была темно-бордовой от запекшейся крови и во время кровотечения начинала прилипать к больной части тела. Одежда пастуха жутко воняла старым потом и кровью, вши чувствовали себя здесь как дома. Волосы представляли из себя копну старого сена и Флавиан постоянно чесался, мечтая окунуться в реку, пусть там и была бы холодная вода.

Размышление о водных процедурах были прерваны внезапными посторонними звуками, которые нарушали тихий и привычный гул ветра и щебетание птиц. Несмотря на то, что Галарий был нелюдимым и неразговорчивым человеком, рядом со стражем Флавиан чувствовал себя защищенным. Судя по всему, страж тоже услышал эти звуки, и выйдя из кустов, он схватился за рукоять меча и посмотрел в сторону источника этих звуков. Пастух настолько устал, что он с великим трудом смог подняться с насиженного места, и встав на больные истоптанные ноги он начал всматриваться вдаль.

— Там кто-то едет, — произнес очевидную вещь северянин, понимая, что Галарий смог рассмотреть незваных незнакомцев и без его помощи.

Рука стража медленно сползла с рукояти меча, благодаря своему острому зрению он посчитал этих людей не опасными. Запряженная старая кобыла тащила за собой обоз, в котором ехала целая семья, безобидные люди, с виду уставшие и перепуганные. Путники медленно двигались им на встречу, старик с седой бородкой, сидевший на козлах, натянул поводья и остановил свою лошадь, опасно приглядываясь к незнакомцам, бредущих по дороге. В телеге началось шевеление, сверкнули крестьянские вилы, женщина укрыла своего малого ребенка, а любопытные мальчишки встали у бортов телеги, дабы разглядеть странных пришельцев. С телеги спрыгнул юнец, ровесник Флавиана, выглядевший очень хило, но его выражение лица говорило о том, что он был готов защищать своих родственников до последней капли крови.

Когда иноземцы сблизились с телегой, Галарий вскинул правую руку вверх в приветливом доброжелательном жесте.

— Благослови Двенадцать вашу дорогу, — произнес рыжебородый.

Флавиан обратил внимание, что лошадь оказалась самой настоящей старой клячей, со множеством шрамов по телу, и огромным лишаем на шеи. Мухи облепляли ее круп и грудь, она лениво разгоняла их своим потрепанным хвостом и размахивала головой в разные стороны, пытаясь спастись от этих надоедливых насекомых, что старательно облепляли ее выдранную кусками гриву.

— Боги имперцев тут не имеют власти, — прищурившись ответил старик, но в конце концов он склонил свою голову и поприветствовал путников. — Да благословит ваш путь Дева Битвы и все речные нимфиды.

Вблизи, бородатый старик оказался мужчиной в приличном возрасте, чуть старше Галария. Отсутствие нескольких зубов делало его шепелявым, мужик держался по-прежнему с опаской и недоверием.

"Он считает нас разбойниками", — подумал про себя пастух.

Галарий демонстративно развернулся боком, якобы посмотреть на небосвод и солнце, медленно опускающееся за нить горизонта. Кусок плаща развевался на ветру, открыв изображение двенадцатиконечного колеса мужику и его семье.

«Хитро», — подумал Флавиан.