Дело блондинки — «золотое дно». Секрет падчерицы. Дело о влюблённой тётушке

— Один раз мне показалось, что да. Я заметил что-то красное, какую-то красную точку на гребне волны. Но сейчас я ничего не вижу. Дрейк возвращается. Очевидно, он закончил свое дело. Либо сделал все, либо ничего.

— Могу поспорить, что ему ужасно не хочется расставаться с этими красотками в купальниках, — усмехнулась Делла Стрит. — Это явно в его духе…

— Он позвонит, — прервал ее Мейсон, — и даст нам знать, что же все-таки произошло.

Дворецкий внес поднос с прохладительными напитками.

Ветер внезапно прекратился. Поверхность озера стала спокойной. Казалось, оно погрузилось в сон, в дневное оцепенение.

Дворецкий Эллиотов, сгоравший от любопытства и тщательно скрывавший это, поинтересовался, не нужно ли принести им чего-нибудь еще.

— Нет, спасибо, — сказал Мейсон. — Думаю, мы уже все закончили.

— Не желаете ли пройти в зал? Там хорошие кондиционеры и очень удобно.

— Нет, спасибо. Мы здесь подождем.

— Но днем на веранде с этой стороны озера порой бывает очень жарко. Там, за углом, гораздо больше тени.

— Нет, спасибо. Нам здесь очень удобно.

— Хорошо. Очень хорошо, сэр.

Дворецкий ушел. Минут через двадцать зазвонил телефон.

— Вас, сэр, — сказал дворецкий, обращаясь к Мейсону.

Мейсон взял трубку. Звонил Пол Дрейк.

— Перри, это ты?

— Да.

— Она у меня в руках.

— Все в порядке?

— Да.

— Кто-нибудь видел вас?

— Не думаю. Девушка мастерски скользила на лыжах, упала в воду как раз в нужное время и подменила банку.

— Интересно, а где она спрятала другую банку?

— Ты не поверишь.

— Нет, я серьезно. Мне очень важно, заметили вас или нет.

— Банка была на веревке, привязанной к лыжному канату. Веревка была приделана специально для этой цели.

— Что было в красной банке? — спросил Мейсон.

— Письмо, полторы тысячи долларов и десять серебряных монет.

— Прекрасно. Жди меня и ничего не делай до моего приезда.

Мейсон. повесил трубку и кивнул Делле. Они поблагодарили дворецкого, покинули дачу Эллиотов и по южному берегу озера поехали на лодочную станцию, где их встретил Пол Дрейк.

— Теперь тебе осталось немногое сделать, Пол, — сказал Мейсон.

— Что именно?

— Ты нашел начинающую кинозвезду?

— Да. Она просто сногсшибательна.

— И жаждет рекламы?

— Да, она все отдаст ради нее. Для нее это вопрос жизни и смерти.

— Прекрасно.

Мейсон вынул из багажника автомобиля портативную пишущую машинку и поставил ее себе на колени.

— А теперь посмотрим на содержимое банки, Пол.

Дрейк достал красную кофейную банку, на дне которой лежали десять серебряных долларов, а поверх них — полторы тысячи долларов в банкнотах и письмо шантажистов. Адвокат взял письмо, вставил его в машинку, забил слова «полторы тысячи» и над ними напечатал — «три тысячи». Затем вытащил из чемоданчика полторы тысячи долларов в десяти- и двадцати-дблМровьй^ купюрах¹,^; добавил их к деньгам в банке и вернул ее обратно Дрейку.

— Надеюсь, лодку ты взял под чужим именем?

— Я сделал даже лучше, — заметил Дрейк. — Я вообще не брал лодки напрокат, а позаимствовал ее у своего друга. Нам пришлось заплатить только один доллар за пользование причалом.

— Прекрасно. Вот эту банку с письмом отдашь своей кинозвезде. Пусть она пойдет на пляж, на спасательную станцию и скажет там, что во время прогулки на лыжах нашла и подняла эту банку, так как посчитала, что она мешает плавать. Она сняла крышку, заглянула в банку и обнаружила в ней много денег, а затем увидела это письмо.

Если на станции не позвонят шерифу, пусть твоя красотка сама это сделает. Кстати, как ее зовут?

— Ева Эймори.

— На нее можно положиться?

— Дай ей рекламу и можешь полностью на нее рассчитывать. Реклама — вот что ей нужно. Она прикатила на собственном автомобиле, так что во всех остальных отношениях она человек совершенно независимый.

— Хорошо. Она получит просто прекрасную рекламу.

— Я в этом абсолютно уверен, однако при такой трактовке дела газеты могут расписать его как трюк какого-нибудь журналиста.

— Пусть она делает все так, как я сказал, а деньги для нее — полная гарантия.

— Что же она должна сделать? — спросил Дрейк.

— Обратиться в полицию.

— И все рассказать?

— Да.

— Это может нанести только вред. Эта девушка…

— Именно, — прервал его Мейсон. — Она жаждет рекламы, она ходит по краю пропасти, но то обстоятельство, что она передаст полиции три тысячи долларов, явится свидетельством ее честности, указанием на то, что это отнюдь не рекламный трюк. Ни одна кинозвезда, будучи в ее положении, не отдаст три тысячи долларов только ради того, чтобы ее фотография красовалась в газетах.

— Ну что ж, тебе виднее.

— Теперь о ее «легенде». Она одевается* идет на станцию и рассказывает все так, как я сказал. Она-должна заявить, что не знает фамилий тех, с кем была в лодке, что там она была с другом, но ей не хотелось бы, чтобы его имя было замешано в этом деле. Девушки, бывшие с ней, собираются стать киноактрисами, и, так как они хотели покататься на лыжах, она показала им несколько трюков.

— Все ясно. В общем, она должна сыграть, чтобы подумали, что она была с пожилым поклонником, которому не хотелось бы испортить свою репутацию.

— Пойдет она на это?