Дело Дантона. Сценическая хроника.

РОБЕСПЬЕР (снова поворачивается к зеркалу с недоброй, сухой усмешкой). Что ж, коли ты судишь о политической ситуации по моему внешнему виду!

ЭЛЕОНОРА (как бы обращаясь к себе). Но ведь это самый верный способ.

РОБЕСПЬЕР (оборачивается внезапно и стремительно. Бледен, лицо слегка подергивается. Приглушенным голосом). Лео… мое терпение сегодня на исходе. Пожалуйста, не дразни меня.

ЭЛЕОНОРА (вдруг подходит к нему. Маскирует тревогу под ясной, насмешливой улыбкой). А ты пожалей меня. Сам знаешь, что такое тревога… (Хватает его за плечи.) Да что с тобой такое?!

РОБЕСПЬЕР (глядя в пол). Этот процесс – рискованная дуэль, однако я почти уверен в победе. Пока Конвент не теряет головы, пока у меня есть власть над клубом, до тех пор мне не о чем беспокоиться.

ЭЛЕОНОРА (уронив руки, смотрит в стену). Как ты меня утешил… (Стук в дверь. Подбегает к двери, забирает поднос, продолжает.) Этого достаточно. Больше ничего не надо.

РОБЕСПЬЕР (подходит к столу в центре комнаты, но не садится). Спасибо тебе. (Смотрят друг на друга, оба спокойны.)

ЭЛЕОНОРА (не выдерживает, наполовину шепотом). В таком случае откуда это выражение… отчаяния?

РОБЕСПЬЕР (даже вздрогнул. Гневно сдвигает брови; тут же берет себя в руки). У меня есть свои заботы, дорогое дитя. (Берет чашку с бульоном в обе руки, однако не поднимает, поскольку слишком горячо.)

ЭЛЕОНОРА (горько улыбнувшись одними губами). В самом деле?! А разве у тебя был хоть один свободный от забот час, сколько я тебя знаю?! (Горячее и тише.) Год тому назад ты целую долгую неделю был на волосок от гильотины… и ты не смотрел на мир так… (Еще тише.) Как…затравленный.

РОБЕСПЬЕР (с почти веселым смехом). Бог мой! Гильотина! (Поднимает чашку и дует на бульон.)

ЭЛЕОНОРА (теперь мягко). Максим, ударь меня, если хочешь. Но я с места не сдвинусь, пока ты мне не скажешь.

РОБЕСПЬЕР (вздыхает с наигранным терпением; облокачивается на стол, широко расставив руки). Женщина, мне ничто не угрожает. Ничто. Только… (Опускает голову. В этом состоянии слабости и депрессии он не в силах сопротивляться искушению поделиться с кем-нибудь другим китайской пыткой, которую он испытывает от одной мысли. Монотонно.) Дело Дантона – это дилемма. Если мы проиграем, то всей Революции конец. А если выиграем… то, вероятно, тоже. Пять лет борьбы, страданий, бесчисленных жертв… все – прахом…

Склонившись над столом с вытянутой шеей, некоторое время смотрит в бесконечность перед собой. Дышит медленно; его спокойное лицо выражает концентрацию, напряжение и восхищенный ужас – поразительное выражение, присущее ему на последнем портрете в профиль. Наконец, спокойно закрывает глаза и выпрямляется.

Мне не следует этого говорить. (Поднимает чашку и пьет. Отставляет ее в сторону. Веки и ноздри у него вздрагивают. С почти набожным выражением.) Я возвращаюсь к жизни.

ЭЛЕОНОРА (внимательно разглядывает его). Подобные мысли – типичный признак изнеможения, Максим.

Глубоко вздохнув, Робеспьер продолжает пить.

РОБЕСПЬЕР (вытирает рот. Голосом восставшего из мертвых). Будем надеяться, что ты права… хотя… Как бы там ни было, пока этот бес не мешает мне работать, то и невелика беда. (Смотрит на часы и присвистывает.) Надо торопиться. Сердечное тебе спасибо; мне значительно лучше. (Берет приготовленный галстук, ловко обматывает им шею.)

ЭЛЕОНОРА (проверяет состояние приготовленных манжет). В клуб?