Дело Дантона. Сценическая хроника.

ГОЛОС ЭРО. Ничего… ничего. Все уже в порядке. (Нервно рассмеявшись.) Я так волнуюсь, что со мной вот-вот будет припадок!

КАМИЛЛ. Я тоже. Меня шатает от усталости, а я не могу усидеть на месте.

ГОЛОС ЭРО. Три дня кряду по восемь битых часов в этом ревущем и воющем аду – кто бы такое выдержал!

ГОЛОС ФАБРА. Братцы, усталость – это ничего: нас мучит надежда.

Преувеличенно неистовый протест.

ГОЛОС ВЕСТЕРМАНА. Глупая болтовня!

КАМИЛЛ. Что за идея!

Из-за наступления сумерек Филиппо откладывает книгу и боком садится на свою койку – ближайшую к двери, – откинувшись и опираясь на локти.

ДЕЛАКРУА. Знаешь, Фабр, а ты ведь правду сказал. Пока я полагал, что нам конец, – спал как сурок. Но с тех пор, как смотрю на успехи Дантона, – глаз не могу сомкнуть. Все прикидываю и прикидываю наши шансы ночь напролет. Так и впрямь впору спятить!

ГОЛОС ЭРО. О да, этот Дантон наконец-то показал, на что способен. Чтобы со скамьи подсудимых – за один-единственный час – буквально загипнотизировать публику и превратить ее в свое оружие – тут, господа, нужен… гений.

КАМИЛЛ. То-то Трибунал уже капитулирует! Он ведь согласился вызвать нам свидетелей, а известно, что это…

ГОЛОС ФАБРА. Ну, ну; не согласился, а только предоставил решать Конвенту.

ДЕЛАКРУА. Два дня назад! А ответа нет до сих пор!..

КАМИЛЛ. Ну и что из этого?! Не может же Конвент отказать. Значит, выходит то же самое!

ГОЛОС ВЕСТЕРМАНА. Друзья мои… а вы знаете, что сегодня истек третий день?..

Красноречивое отсутствие ответа.

ДЕЛАКРУА (после мрачной паузы). И зачем ты напоминаешь?! Бьюсь об заклад, что с самого утра каждый из нас тщетно пытается об этом забыть…

Снова тишина.

ГОЛОС ЭРО (со значительным запозданием). Мужайтесь, друзья! Общественное мнение нас поддерживает. Трибунал уже еле держится. Они не могут…

ГОЛОС ФАБРА. Знаешь, чего я опасаюсь? Трибунал не решается осудить нас из-за народа – но из-за Комитета не смеет и освободить. Пока одна из чаш не перевесит, мы можем провести в подвешенном состоянии несколько недель.

Тихие возгласы, выражающие испуг и ошеломленный протест.

ФИЛИППО (неожиданно, без единого движения). Опасаться нечего. Три дня прошли – завтра нам вынесут смертный приговор. (Все повернулись к нему, разом онемев. Гробовая тишина.) Даже если Трибунал окажется не в состоянии взять слово, приговор он вынесет.

К остальным возвращается дар речи, однако голоса у них дрожат.

…..

ГОЛОС ВЕСТЕРМАНА. Это еще что? И почему же?

КАМИЛЛ. Стыдитесь! Или нам еще недостаточно тяжело?!

ГОЛОС ЭРО. Будьте так любезны, перестаньте портить нам настроение!

…..

ФИЛИППО. Провокации Дантона дискредитируют правительство. Робеспьер не был бы Робеспьером, если бы стал это терпеть.

ГОЛОС ФАБРА (немного погодя). О, как я завидую этой вашей уверенности!..

ДЕЛАКРУА (задумчиво). Вы правы, Филиппо. Какой смысл опьяняться иллюзиями? Общественное мнение, говорите? Да что мы, отрезанные от мира в застенке Трибунала, знаем об общественном мнении вне этих стен?! Что делается в городе?! Какие намерения у Робеспьера? Как…

ГОЛОС ВЕСТЕРМАНА. Робеспьер! Везде и всегда Робеспьер! А ну его к черту…

Врывается Дантон. Они помимо воли обступают его.

…..

КАМИЛЛ. Жорж! Есть новости?..

ГОЛОС ЭРО. Что происходит в городе, Дантон?

…..

ДАНТОН. Новости… да еще какие! Черт, нет ли тут у вас где свечи? Ага. (Нашел и зажигает.)

ГОЛОС ЭРО (смутно видимого сквозь решетку). Фу, ну и дыра! Как можно запихивать сюда людей… еще живых!..

ДАНТОН. Утешься, завтра мы вернемся домой.

…..

ДЕЛАКРУА (отворачивается). Э, знаешь что, кончал бы ты это уже.

ГОЛОС ЭРО. Ох, держи нас, Дантон! Без тебя мы идем ко дну!

…..

ДАНТОН (с довольным смехом). Ну что, воспрянул Дантон, а?! (Тише.) Итак, послушайте: лига тех, кому грозит опасность, растет на глазах…

ГОЛОС ВЕСТЕРМАНА. Подойди-ка поближе, Дантон!

Придвигаются к решетке. Филиппо остается без движения до самой минуты, когда все лягут спать.

ДАНТОН (энергичным полушепотом). Твоя жена, Камилл, ведет пропаганду и собрала уже четыре тысячи двести livres…[58]

КАМИЛЛ (в радостном изумлении). Люсиль!.. (Во внезапном страхе.) Ох, но зачем ты ее…