Дело двух Феликсов

Справедливости ради стоит сказать, что торговое представительство американских фирм было лишь частью бизнеса братьев Хаммеров, причем частью малой, надводной, как это бывает с айсбергами. Подлинное же, по-настоящему любимое дело Арманда Хаммера заключалось в скупке и переправке российских драгоценностей на Запад, в первую очередь — в Североамериканские Соединенные Штаты.

Человек неосведомленный, конечно же, удивился бы: зачем толстосумам-янки русские бриллианты? Но дело было не так в бриллиантах, как в их прежних хозяевах. Мистер Хаммер с подачи большевистских властей предлагал ценности, принадлежавшие знатнейшим русским родам, в том числе, разумеется, и великим князьям и даже самому императору. Кичливые потомки первых английских семей, в XVII веке пересекших Атлантический океан и основавших Америку, хотели чувствовать себя в родстве с древними дворянскими родами. И чувство этого родства они получали, скупая оптом и в розницу императорские драгоценности и вещи, принадлежавшие коронованным особам.

Ради этой высокой цели господа Хаммеры в свое время изрядно пощипали Гохран, но в упрек им это никто не ставил — ведь в обмен на золото и драгоценности они ввозили в голодающую Россию хлеб.

Но сегодня Арми не занимался делами, сегодня он отдыхал душой на ипподроме. Сегодня ему хотелось выиграть, и он поставил на Дориáну, имевшую лучшее время из всех. Основными ее соперниками считались Кустарь, Гичка и Пилот.

В первом гите[19] вперед поначалу вышла Гичка, вторым держался Пилот, Дориана шла только третьей. Оставшиеся пять рысаков изрядно поотстали. К полукругу, тем не менее, Пилот достал Гичку, а в последнем повороте пошел с ней голова в голову. На финишной прямой Гичка резко отпала, и первенство перешло к Пилоту, однако уже в следующий момент его легко обошла Дориана… Трибуны грянули, их охватило ликование.

— Отличный выбор, — сквозь крики болельщиков откуда-то сбоку с трудом пробился чей-то вкрадчивый голос.

Хаммер покосился налево. Рядом с ним словно из-под земли вырос солидный немолодой азиат. Одет он был в презентабельный коричневый шелковый костюм, на шее красовался бордового цвета галстух, узкие глазки маслено посверкивали.

— Что вы имеете в виду? — учтиво спросил Арми.

— Дориана победила, а вы ведь ставили на нее, — пояснил азиат.

Хаммер усмехнулся: Дориана — фаворит, на нее ставила половина ипподрома. Выигрыш в таком случае выходит минимальный, говорить не о чем.

— Но вы ведь не ради денег сюда ходите, не так ли? — сказал удивительный сосед и без всякой паузы продолжил: — Позвольте отрекомендоваться, меня зовут Ган Цза-лин.

После чего двумя руками подал Арманду визитку с золоченым тиснением.

Кореец, китаец, японец, гадал Хаммер, принимая визитку. Или просто какой-нибудь местный татарин?

— Китаец, но при этом полностью советский гражданин, — отвечал мистер Ган на незаданный вопрос, который, впрочем, ясно светился в глазах собеседника. — Имею успешное торговое предприятие, к вашим услугам.

Ишь ты, китаец, а разговаривает, как еврей на Привозе, подумал Арми, вспомнив эмигранта-отца, у которого эта поговорка была любимой. Как именно говорят евреи на Привозе, Хаммер хорошо знал: его папаша Джулиус, сам одессит, часто в лицах изображал перед сыновьями примечательную одесскую манеру.

— Это прекрасно, что советская власть разрешает частную инициативу, — ослепительно улыбнулся Хаммер, — однако чем могу быть вам полезен?

— Я — серьезный человек, вы — серьезный человек, — отвечал китаец, — неужели два серьезных человека не найдут общего языка? Я вам не скажу за всю советскую власть, но лично я имею, что предложить лучшему другу нашей многострадальной родины.

Арми, как всякий почти финансист, был человеком любопытным, однако от китайца веяло чем-то тревожным. Секунду поразмыслив, он решил не связываться.

— Увы, — проговорил Хаммер, продолжая освещать китайца белозубой улыбкой, — здесь я делами не занимаюсь. Если хотите, запишитесь ко мне на прием.

— Сейчас вы смените тон, — перебил его господин Ган, — потому что увидите такое, чего никогда не видели.

С этими словами он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил коричневый замшевый мешочек. Прикрывая его телом, чтобы не увидели посторонние, китаец дернул за тесемочку, и на ладонь его выпал огромный голубой бриллиант. Он сиял на ладони и переливался нежно, как живой.

— Какое чудо! — воскликнул Хаммер, когда к нему вернулся дар речи. — Откуда это у вас?

— Я вижу, вы-таки разбираетесь в драгоценных камнях, — самодовольно сказал Ган Цза-лин. — Вам я скажу все, как родному.

Если верить китайцу, бриллиант назывался «Лунный глаз». Он принадлежал персидскому шахиншаху Насер ад-Дину. Однако в восьмидесятых годах прошлого века шахиншах подарил бриллиант одному русскому офицеру.

— Простите? — не поверил Хаммер. — Так вот взял и подарил? Они что, были любовниками?

Китаец поморщился и поглядел на собеседника с величайшим неудовольствием.

— Фу, — сказал он. Потом подумал и добавил: — Фу-фу!