Дело двух Феликсов

— На ваше счастье, вы рано уехали из России и не видели, что вытворяли эти ваши русские люди в революцию и в Гражданскую войну.

Юсупов замахал руками: они не виноваты, их развратили евреи и большевики. Впрочем, вблизи он большевиков не видел и в подробности пускаться не станет. Одно знает точно: мир аристократов состоит из очень хороших людей, да и с чего бы им быть плохими?

— А с чего быть плохим вашему Виденеру? — спросил Загорский. — Человек, видимо, очень богатый, и наверняка тоже меценат и филантроп.

На это князь отвечал, что, во-первых, Виденер — американец, то есть делец до мозга костей. А во-вторых, все дело в огромных деньгах, которые развращают человека. Нестор Васильевич на это возразил, что и князь человек не бедный — его-то деньги не развратили?

— Во всяком случае, — отвечал Юсупов, — я не пользовался тяжелыми обстоятельствами несчастных эмигрантов, чтобы отнять у них последнее их достояние — картины Рембрандта.

Загорский рассеянно сказал, что все это, конечно, крайне печально, но Виденера также стоит иметь в виду. Он вполне может оказаться среди тех, кто будет участвовать в аукционе.

— О, это вряд ли, — засмеялся Юсупов, — он американец, живет в США.

Нестор Васильевич отвечал, что это ничего не значит — у него наверняка здесь есть представители. Так или иначе, и Виденера, и Гульбенкяна стоит иметь в виду как возможных покупателей и даже организаторов похищения картин.

Юсупов предложил поговорить с Гюльбенкяном напрямую.

— И что же у него спросить? — удивился Загорский. — Не вы ли, достопочтенный миллионер, воруете картины из советских музеев? Согласитесь, звучит дико. Если он честный человек, такая прямота его оскорбит. Если он жулик, может спугнуть, и тогда уж до него не доберешься. Не говоря о том, что вспугнутый миллионер может быть способен на самые непредсказуемые поступки. Нет-нет, опрометчивых шагов мы делать не будем.

Тут Юсупову пришла в голову необыкновенно здравая, на его взгляд, мысль. Организатора аферы можно опознать и по косвенным признакам. Например, он не станет участвовать в торгах. Зачем ему покупать картины, если они и так проходят через его руки?

— Вовсе нет, — отвечал Нестор Васильевич. — Недостаточно владеть картинами, ими нужно владеть на законных основаниях. А прохождение картины через торги узаконивает владение ей. Так что это не показатель. Я полагаю, единственный надежный способ узнать организатора — дождаться торгов. Картины уже должны были прибыть в Париж.

Внезапно Панч, весело трусивший рядом с ними, рванулся с поводка и помчался вперед по аллеям Булонского леса. Пробежав метров двадцать, он вцепился в брючину какого-то представительного господина с усами и гладко зачесанными волосами, сопровождаемого свитой мужчин в полувоенной форме, и стал ее трепать, сопровождая свои хулиганские действия довольным рычанием.

Представительный господин побледнел, но продолжал держаться с достоинством, чего нельзя было сказать о сопровождавших его лицах. Они засуетились, закричали, взялись лупить бульдога тросточками и пинать его ногами. Однако Панч, надо отдать ему должное, весьма ловко уворачивался и продолжал свои игры.

— Фу, — закричал Юсупов, ускоряя шаг, — фу, Панч! Выплюнь эту гадость! Не тронь императора всероссийского!

Один из сопровождающих в ярости обернулся, сделал несколько шагов к Юсупову и замахнулся на князя тростью. Видимо, ничего подобного ранее князь не видел, потому что в лице его не отразилось никакого страха, только изумление. Вероятно, изумление это серьезно бы усилилось, когда трость незнакомца все-таки опустилась бы ему на плечи. Однако бьющую руку перехватил Нестор Васильевич. Он не сделал ничего особенного, просто сжал эту руку покрепче. Но лицо противника исказила болезненная гримаса, и трость, казавшаяся только что такой грозной, упала на землю.

Загорский наклонился к нападавшему и негромко сказал ему нечто такое, от чего тот попятился, забыв о трости. Панч между тем продолжал безнаказанно резвиться.

В конце концов, совместными усилиями бульдога все-таки удалось оторвать от представительного господина и посадить на поводок. Напоследок, правда, он стремительно помочился на ботинок своего неприятеля, после чего стал носиться вокруг хозяина вприпрыжку.

— Князь, вы это специально! — негодующе сказал описанный субъект, которого Юсупов почему-то звал императором всероссийским.

— Вовсе нет, — возразил Юсупов, — я вам брюки не рвал. Что же касается моего бульдога, уверяю, что он питает к вам самые верноподданнические чувства — за отсутствием поблизости других императоров.

В свите представительного господина раздались сдавленные смешки. Он нахмурился было, но потом неожиданно тоже рассмеялся. Погрозил Юсупову пальцем.

— Ах, ваше сиятельство, в прежние времена ждала бы вас за такие шутки Петропавловская крепость!

— Если вы изгоните большевиков из России, я обещаю, что немедленно отправлюсь туда сам и просижу в заключении, сколько будет нужно, — отвечал Юсупов.

Тут его собеседник обратил взгляд на Загорского и попросил князя представить ему своего спутника.