Дело двух Феликсов

— Из этого следует, что новый русский император или его присные стали искать иные источники финансирования…

— И одним из этих источников стали русские музеи? — перебил Загорского князь.

— Очень может быть, — улыбнулся Нестор Васильевич. — Дело в том, что создание Корпуса Армии и Флота совпадает по времени с началом краж из музеев…

Юсупов воззрился на него с удивлением: неужели он думает, что великий князь занялся банальным воровством? Загорский отвечал, что князь, может быть, и нет, а вот присные его вполне могли бы. Именно поэтому он и согласился вступить в Корпус Армии и Флота, именно поэтому и познакомился с Варенбургом.

Князь помрачнел.

— Отчаянное предприятие, — сказал он. — Варенбург — дурной человек.

— Ну, я тоже не ангел, — беспечно отвечал Нестор Васильевич. — Посмотрим, кто из нас хуже…

Тут он поглядел на часы и заметил, что самое время навестить Хуби.

— Хуби несносна, — сказал Юсупов, слегка помрачнев.

— И тем не менее, — настаивал Загорский. — Во-первых, она ваша клиентка, такими друзьями не разбрасываются.

— А во-вторых?

— Во-вторых, Хуби наверняка пригласят участвовать в аукционе, она ведь сказочно богата.

Через полчаса они уже входили в дом к египтянке. Там их ждала драма абсолютно в древнегреческом духе. Вся прислуга попряталась по углам, как тараканы, сама же Хуби рыдала, лежа на кушетке и уткнувшись лицом в шелковые подушки.

— В чем дело, мадам? — озадаченно спросил Юсупов. — Кто вас так расстроил?

— Меня предали! — закричала египтянка, поворачивая к ним красное, распухшее от слез лицо. — Этот мерзавец опять от меня сбежал!

— Кто сбежал? — спросил Юсупов, подумав, что речь идет о секретаре.

И действительно, обслуга Хуби, не вынеся ее самодурства, часто окончательно исчезала с горизонта, даже не предупредив хозяйку.

— Этот британский негодяй, мой муж — вот кто! — крикнула Хуби и залилась горькими слезами, которые очень странно было видеть на лице этой поистине железной женщины.

Князь вопросительно поглядел на Загорского. Тот молча протянул ему записку, написанную нетвердой рукой горького пьяницы. Она гласила. «Дорогая Аннах, я ухожу и не вернусь. Всего доброго. Вилли».

— Я потеряла его! — закричала Хуби, и щеки ее горестно заколыхались. — На этот раз он ушел окончательно, я это чувствую.

Она снова залилась слезами, нащупала рядом с собой открытую бутылку шампанского и опрокинула ее содержимое себе в рот. Загорский между тем отобрал записку у князя и внимательно ее изучил.

— Может быть, и нет, — сказал он наконец. — Не исключено, что вы еще увидите вашего дорогого Вилли.

Хуби перестала пить и посмотрела на него с безумной надеждой. Загорский объяснил, что, судя по почерку, Вилли находился в состоянии аффекта, когда писал это письмо. Это значит, что решение уйти пришло ему внезапно — возможно, под влиянием обиды…

— Да, обиды! — зарыдала Хуби. — Это правда, я так часто обижала его, а он все терпел. Он просто святой, святой…

— Такие решения, — терпеливо продолжал Нестор Васильевич, — принимаются быстро, но так же быстро и забываются. Сейчас ваша задача — найти его как можно скорее, чтобы он не укрепился в своем новом состоянии. Через неделю вернуть его будет гораздо сложнее, а через месяц — весьма затруднительно.

— О чем вы говорите?! — закричала Хуби. — Какая неделя, какой месяц? Он должен быть тут не позднее, чем послезавтра. Нас пригласили на аукцион, вот поглядите. Не могу же я пойти туда одна, как какая-нибудь публичная девка!

И она сунула в руки Нестору Васильевичу приглашение на две персоны. Лицо Загорского осветилось.

— Замечательно, — сказал он. — Значит, торги назначены на послезавтра. Вы не могли бы отдать это приглашение нам?

— Кому это нам? — спросила Хуби сварливо.

— Мне и нашему другу князю Юсупову.

Слезы у Хуби мгновенно высохли, и она посмотрела на Загорского весьма сурово. С какой стати она будет отдавать им свое приглашение? Пусть даже не мечтают.

Тогда Загорский предложил сделку. Он обещает найти Хуби ее мужа, а она за это дает им с князем приглашение на аукцион. По рукам?

Хуби утерла слезы и кивнула.

— Черт с вами, — сказала она. — Я себе достану другое, главное — верните Вилли.

С тем они и покинули гостеприимный дом египтянки.

— Как же вы будете его искать? — спросил Юсупов.

Загорский отвечал, что это не так сложно, как кажется. Вилли — человек в быту совершенно беспомощный. Если он не сбежал к другой женщине, а, судя по письму, этого не произошло, он должен быть в таком месте, где за ним будут ухаживать посторонние люди — начиная от готовки обедов и заканчивая стиркой вещей. Это либо гостиница, либо какой-нибудь семейный пансион.

— Но гостиниц и пансионов в Париже хватает, — воскликнул князь. — Как найти нужный?

— Вряд ли он в Париже, — сказал Нестор Васильевич, — слишком велика опасность, что тут его заметит кто-нибудь из общих знакомых. Он бежал из Парижа, но куда? Немного зная Вилли как бонвивана, могу догадываться, что он, скорее всего, бежал куда-нибудь на море. Куда именно? В знакомые места, разумеется, где есть знакомые люди и знакомое обслуживание. Осталось только выяснить, что это за места.