Дело о похитителе времени

Приёмная в полицейском участке представляет собой разительный контраст с общим залом. Шум и хаос сменяются тишиной и покоем. Под потолком крутится большой вентилятор, создавая приятную прохладу. На скамейке восседает гном в костюме и с портфелем в руках. Напротив него сидит гоблинша очень преклонного возраста и ест ириски из большого бумажного пакета. Ни гном, ни гоблинша не обращают на тебя внимания, но сидящая в дальнем углу банши с огненно-красными волосами отрывается от своего телефона и расплывается в улыбке.

– Ага, вижу юную смену Клауса Зольстаага, – говорит Гретхен Барфли-Сьюэр. – Давай-ка присядь. Наверняка для тебя было шоком узнать, что твой шеф – вор.

Ты молчишь.

– Думаешь, он невиновен? – продолжает она. – Как мило! Верность и преданность – редкие качества в наши трудные времена. Но у тебя нет стопроцентной уверенности, да? Как он всегда говорит? У каждого есть свои тайны. Все так или иначе врут.

Тебе не нравится, как хищно она на тебя смотрит. Ты знаешь, что жуткие крики банши способны свести человека с ума, но в случае с Гретхен тебя больше пугает её пронзительный смех, который вонзается в уши, как острые иглы. Ты пытаешься зажать уши ладонями, но заглушить этот смех невозможно. Он буквально впивается в мозг. Это невыносимо, и, когда смех умолкает, ты вздыхаешь с облегчением.

– Никто не способен вынести этот звук, – говорит Гретхен. – Каждый расскажет мне всё, что угодно, лишь бы я не смеялась.

Она снова смеётся, и боль возвращается. Тебе хочется закричать, хочется попросить её перестать, но ты держишься и молчишь.

– Эй, прекратите визжать, – говорит полицейский, стоящий у двери.

Гретхен улыбается и пожимает плечами.

– Прошу прощения. – Она опять обращается к тебе. – Мои читатели любят такие истории. Газета выходит практически ежечасно. Только сегодня мы напечатали двенадцать выпусков. Тайна запертой комнаты, предмет, обладающий невероятной волшебной силой, интриги, обман. Здесь есть всё для хорошей истории, но как всё разрешится? Чем всё закончится? Читатели любят строить догадки. Кому-то нравится играть в детектива. Кому-то хочется сочного сюжетного поворота.

Она снова смеётся. От её дыхания веет стужей. Тебе хочется рассказать ей всё как на духу. Такое чувство, что тебя заставили выпить сыворотку правды. Но ты молчишь, собрав волю в кулак.

– Все хорошие журналисты знают, как рассказать увлекательную историю. Всё дело в том, какие факты включить, а какие, наоборот, опустить. Возьмём для примера матушку Хлюп. – Гретхен указывает на старую гоблиншу и наклоняется поближе к тебе. Теперь её шёпот проникает тебе прямо в ухо, как яд. – У этой бедной бабули так много ртов, которые надо кормить, а денег на всё не хватает. Она пришла в полицейский участок, чтобы забрать своего внука. Беднягу арестовали за кражу яблока. Малыш умирал с голоду и взял без спросу какое-то несчастное яблочко. Несправедливо, скажи! Ты сочувствуешь бедной старушке? – Гретхен сжимает твоё плечо.

Трудно устоять перед убедительной силой голоса банши. Она встаёт, пересаживается на стул с другой стороны от тебя и шепчет в другое ухо:

– А теперь я скажу, что матушка Хлюп приходит сюда чуть ли не через день, потому что у неё самой и у всего её многочисленного семейства постоянно случаются проблемы с законом. У неё вечно нет денег на еду, потому что она тратит их на драконьи бега. Эти ириски она украла из школьного ранца проходившего мимо ребёнка, и она даже не знает, кто именно из её внуков был арестован. И внезапно твоё отношение к ней изменилось. Ты уже ей не сочувствуешь, да? Разве не прекрасно, когда тебе говорят, что думать?

Ты с ужасом понимаешь, что внимательно слушаешь и согласно киваешь. Ты пытаешься взять себя в руки. Ты моргаешь и трясешь головой, стараясь прогнать страшные воспоминания о её жутком смехе.

– Так что же станет хорошим решением загадки о похищении губки времени? – продолжает Гретхен. – Я слышала, что русалки обворовали чуть ли не все магазины в Хейвентри. Может быть, стоит вынести их на первую полосу? Но поднимает ли это тираж, вот вопрос! – Она задумчиво морщит нос.

Значит, её волнует только тираж? Для нее самое важное – продать побольше газет, манипулируя мнением читателей? Правда ей не нужна. В отличие от тебя.

– Или возьмём куратора Громсвист. У неё, разумеется, есть свои тайны, но всем известно, что её музей уже давно никому не интересен. Что и неудивительно. Он такой старомодный, как будто это музей некогда славного музейного прошлого. Я считаю, что чем скорее он закроется, тем лучше. Может быть, Громсвист украла губку в отчаянной попытке возродить интерес к своему замшелому музею? Эта версия точно понравится моим читателям. Новенький современный торговый центр им нужнее, чем захудалый старый музей.

Её подрагивающие губы и озорной блеск в глазах говорят сами за себя. Ей нравится внедрять тебе в голову разные идеи. У тебя слегка кружится голова. Ты смотришь на вентилятор, который вращается под потолком, и чувствуешь, как пронзительный смех банши пробирает тебя до костей.