Дело о сумасбродной красотке. Дело о холодных как лёд руках. Королева красоты

— Я приехала сюда почти двадцать лет назад, — начала она. — Я была беременной и находилась в отчаянном положении, хотя у меня оставались кое-какие деньги, но их становилось все меньше… Работать в той должности, в какой я работала на предприятии у Хаслетта, я не могла, так как у меня не было рекомендаций. Поэтому мне оставалось идти либо в прислуги, либо в няньки. Я поместила объявление в газете. Некая миссис Байрд откликнулась на мое объявление и попросила меня зайти к ней переговорить. У них не было большого достатка, но у мистера Байрда, пользовавшегося хорошей репутацией, было постоянное место работы. Детей у них не было. Я начала работать у них, и спустя какое-то время миссис Байрд заметила, что я в положении. Мне пришлось рассказать ей о своих невзгодах, и я предупредила их, что буду работать до тех пор, пока это возможно. А потом отправлюсь в дом незамужних матерей и там разрешусь от бремени. Она отнеслась ко мне с сочувствием и дружелюбно. Спросила, думала ли я об аборте. Я ответила, что думала, но отказалась от этой мысли. В тот день мы ни о чем больше не говорили, но несколько дней спустя она снова вернулась к этой теме, сказала, что обсуждала этот вопрос со своим супругом и что они пришли к выводу, что хотели бы усыновить моего ребенка, однако некоторые юридические положения препятствуют этому. Но вот миссис Байрд нашла выход. Она скажет друзьям и знакомым, что забеременела. Мистер Байрд останется в Лос-Анджелесе и будет продолжать работать, а мы с ней отправимся в сан-францисскую больницу, я запишусь там под именем Белинды Байрд и рожу. Малыша зарегистрируют как ребенка Белинды Байрд и Аугуста Байрда. Вот, собственно, и все, что нам предстояло сделать. Через некоторое время после рождения ребенка мы вернемся домой, и я останусь работать у них, а они будут воспитывать моего ребенка, как своего собственного. Единственное, о чем они просили меня, это никогда и никому не рассказывать правды.

Мейсон задумчиво посмотрел на женщину.

— Почему вы изменили свое решение и что вы хотите от меня?

— Изменила я свое решение, когда узнала, что наследство Хаслетта оценивается в два миллиона и что у него нет других родственников, кроме моего сына.

— Для себя лично вы ни на что не претендуете? — спросил Мейсон.

— У меня нет на это никаких законных оснований.

— Когда я раньше говорил с вами, вы утверждали, что хотите, чтобы ваш сын избрал Свой собственный путь, и — как вы сами выразились — вы никогда ничего не скажете ему о его отце. Сейчас же ваши намерения изменились.

— Я очень много думала над всем этим. Несколько дней назад я еще мечтала, чтобы его отец выплачивал ему алименты — приблизительно двести — триста долларов в месяц, — а теперь, когда его отец умер, я узнала, что мой сын может получить большое состояние.

— Эти факты и ваши слова настраивают меня на скептический лад, — заметил Мейсон.

— Я могу доказать, что все, что я говорю, — истинная правда, — сказала она.

Мейсон подался вперед.

— Очень интересно, каким образом? Если речь пойдет о его приемных родителях…

— Нет, их уже нет в живых… Погибли в автомобильной катастрофе.

— В таком случае как же?

— У меня есть свидетельница. Медсестра из больницы в Сан-Франциско.

— Вы считаете, что медсестра может помнить это событие, произошедшее двадцать лет назад? Ведь она имела дело с тысячами и тысячами новорожденных.

— Вы считаете это невозможным?

— Откровенно говоря, да.

— В таком случае я расскажу вам о сопутствующих обстоятельствах, и вы поймете, что это все возможно.

— Какие же это обстоятельства?

— Эта сестра начала работать в больнице как раз в тот день, когда меня туда поместили. Не забывайте, что я легла в больницу под именем Белинды Байрд и, естественно, сказала, что мне двадцать девять лет, то есть назвала возраст миссис Байрд. А мне в то время было только девятнадцать. Никто не обратил внимания на эту деталь, кроме этой сестры, которая заполняла историю моей болезни и обратила внимание на возраст. Сестра подумала, что в документах допущена ошибка, и пришла ко мне, чтобы исправить ее.

— Как ее зовут? — спросил Мейсон.

— Агнес Берлингтон.

— Итак! Она пришла к вам до рождения ребенка? — Да.

— И спросила, не допущена ли ошибка в документах относительно вашего возраста?

— Да.

— Что вы ей ответили?

— Я ответила, что никакой ошибки в документах нет, что я выгляжу намного моложе, чем есть на самом деле.

— И что она ответила?

— Она ответила: «Чепуха!»

— Это не причина, чтобы запомнить вас на всю жизнь.

— Тем не менее она запомнила. Я уже говорила с ней.

— Говорили с ней?

— Да.

— Где она сейчас живет?

— Здесь, в Лос-Анджелесе. Она все еще продолжает работать медсестрой.

— Когда вы с ней говорили?