Дело о вещих снах

С этими словами почтенный Нери толкнул дверь и вошел в покои господина Ошеа. Поколебавшись, Ницан последовал за ним.

Они остановились у порога.

На лежанке у дальней стены лежал человек. Его профиль четко вырисовывался на белом фоне, и Ницан узнал всадника из вещего, то есть, наведенного сна.

– Он… – пробормотал Ницан. – Тот самый…

У сыщика отлегло от сердца. Значит, к этой темной истории имеет отношение именно этот живой Ошеа Бен-Апсу. Сорок семь покойников из списка Лугальбанды можно было вычеркнуть.

– Ну, вот… – сказал он. – Иной раз везенье может улыбнуться даже частному сыщику.

– Что, простите? – спросил почтенный Нери.

– Я говорю – именно он мне и нужен, – пояснил Ницан, не сводя глаз с подопечного Эрешкигаль Милосердной. Господин Ошеа лежал неподвижно, словно не слышал вошедших.

У Ницана появились нехорошие предчувствия. Возможно, насчет везенья он поторопился.

С некоторым недоумением сыщик взглянул на почтенного Нери. Тот невозмутимо пожал плечами.

– Он спит? – спросил сыщик. – С открытыми глазами?

– Нет-нет, он бодрствует, – заверил его жрец. – Можете с ним поговорить. Если хотите.

– Господин Ошеа! – позвал Ницан. – Простите, что беспокою. Не могли бы вы… – он замолчал. Господин Ошеа не пошевелился. Почтенный Нери усмехнулся, поднес ко рту маленький серебряный свисток. На свист лежащий прореагировал – повернул голову и посмотрел на вошедших.

Ницан вздрогнул и отступил к двери.

Взгляд Ошеа Бен-Апсу был абсолютно пуст.

– В таком состоянии он пребывает не один год, – пояснил почтенный Нери. – Его душа блуждает в каких-то иных мирах. Видите ли, господин Ошеа много лет назад попал в катастрофу. Он остался жив – если это можно назвать жизнью. Какие-то добрые люди – я их не знаю, все происходило до моего появления здесь, – так вот, какие-то добрые люди пристроили его сюда. Теперь вы понимаете, почему я сказал, что вы ошибаетесь? Этот несчастный никак не может быть виновен в чьей бы то ни было смерти. Впрочем, вы сами видите. Могу я вам помочь еще чем-нибудь?

Ницан отрицательно качнул головой. Он был потрясен и не пытался скрыть этого.

– В таком случае… – верховный жрец Эрешкигаль Милосердной сделал приглашающий жест рукой.

Ницан вышел из комнаты Ошеа Бен-Апсу. Почтенный Нери проводил его к выходу.

У самого выхода сыщик остановился.

– Хотите еще что-то узнать? – тотчас спросил верховный жрец.

– Скажите, могу ли я поговорить со служителем, который ухаживает за Ошеа Бен-Апсу? – Ницан и сам толком не знал, для чего ему это.

– Со служительницей, – поправил почтенный Нери.

– Что, простите? – сыщик не понял.

– Обслуживающий персонал в Домах призрения Эрешкигаль Милосердной – женщины. Только жрецы – мужчины, – объяснил верховный жрец.

– А-а… Ну, хорошо. Со служительницей.

– Разумеется. Только вам придется немного подождать. Можете посидеть во внутреннем дворике. Там нежарко, удобные скамьи. Я прикажу подать вам прохладительного.

Ницан ждал около получаса. Наконец появилась служительница – миниатюрная молоденькая девушка, чем-то похожая на его подружку Нурсаг. Она приветливо улыбнулась Ницану. Ее красно-черная мантия походила на плохо сшитый домашний халат.

– Вы ухаживаете за господином Ошеа Бен-Апсу? – спросил сыщик.

Девушка кивнула.

– Скажите, у него бывают посетители?

Девушка отрицательно качнула головой. У Ницана закралось подозрение, что она немая.

– А раньше? Хоть кто-нибудь его навещал? Хотя бы изредка? На праздники?

Девушка задумалась.

– Нет, – ответила она.

«Ага, значит, не немая!»

– За два последних года я ручаюсь, – продолжила служительница. – Это точно. То есть, я ни разу никого не видела, а ведь я за ним ухаживаю постоянно. Нет-нет, можете не сомневаться. И вообще – это ведь легко проверить по записи в книге посетителей. Да и кому приходить? Господин Ошеа – одинокий и несчастный человек. А даже если бы у него были родственники? Вы вот сами подумайте: не всякий человек выдержит вот так вот смотреть на близкого человека в таком состоянии. Я бы вот нипочем не выдержала бы, я бы уж скорее все деньги бы сюда отдавала, но чтоб приходить и смотреть, как он, бедняжка, тут лежит, ничего не видит и не слышит, нет уж – ни за что! Вот хоть режьте меня! – все это служительница протараторила быстро, ни на минуту не запнувшись. – И вот честное слово, пока я готовилась – ну, училась, как отворять взгляды, как лечить внутренние органы, как лечить целительными снами, как говорить, не разговаривая, – я ведь думала, что учиться-то и есть тут самое трудное! Ан-нет, вовсе и не так!

Слегка ошарашенный Ницан успел пожалеть, что первоначальное впечатление о немоте девушке оказалось ложным. Все же он уточнил – а как обстояли дела раньше?

Та наивно округлила глаза:

– Так я же тут всего два года работаю! А раньше за ним присматривала другая служительница. Но я с ней незнакома, она уволилась до того, как я сюда устроилась. И я ее понимаю – тут, все-таки, тяжело. Хотя и платят хорошо, и кормят, и вообще – помогают во многом, хвала Эрешкигаль. Даже жениха помогают найти, а потом выделяют приданное из храмовой казны, а еще…