Дело побежденного бронтозавра

— И то и другое сразу слишком много для бедного еврея, — с поклоном отвечал старик. — Если вам нравится, зовите меня просто Исаак Моисеевич или как вам будет угодно.

— Мне угодно звать вас господин Зильбер.

— Прекрасно, — с воодушевлением заметил Исаак Моисеевич, — сразу видно человека с хорошим вкусом. Чем могу служить таким замечательным господам?

Статский советник с любопытством осмотрел лавку. Здесь, помимо собственно бакалеи и каких-то непонятных отрезков материи, в изобилии стояли разнообразные восточные безделушки вроде японских нэцке, нефритовых чаш и фарфоровых ваз, которые при некотором усилии воображения можно было счесть антикварными.

— А что у вас есть? — спросил статский советник, закончив предварительный осмотр.

— У нас есть все, что нужно образованному человеку, и даже немножечко больше. Зависит от того, что нужно вам.

Загорский отвечал, что его интересует только одно: как вышло, что такой законопослушный, по всей видимости, человек вступил в сговор с агентами японской разведки?

Эти слова поразили несчастного господина Зильбера, словно молния. Он обмер и даже в полутьме стало видно, каким мраморно-белым сделалось его лицо.

— Помилуйте, прекрасные господа, — отвечал он, дрожа, — не знаю, как следует вас величать…

Нестор Васильевич велел величать его статским советником Загорским из Петербурга. Заявление это, кажется, усилило ужас бедного Зильбера раза в полтора против прежнего, если такое вообще было возможно.

Дрожащим голосом он проблеял, что ничего противозаконного не совершает, и более того, здешний городовой Александр Семенович Утехин не раз ставил его в пример тутошним китайцам и корейцам как образец безупречной и самоотверженной торговли — иногда даже в ущерб себе самому. Кроме того, в случае сомнения за него могут поручиться члены совета еврейской общины господа Хейфец, Гербер и Циммерман, а в особенно сомнительных случаях — сам господин Скидельский — не только купец первой гильдии, но и очень хороший человек, которого здесь все знают и который состоит в личной переписке с принцем Ольденбургским, из чего со всей ясностью следует, что он, Исаак Моисеевич, не только не мог совершить какое-либо преступление, но даже и обвесить никого из клиентов ни разу не пытался.

— Вас послушать, так вы человек безупречной репутации, с прекрасным кругом знакомств к тому же: тут вам и купец первой гильдии, и даже принц, — усмехнулся Загорский. — Нет ли среди ваших знакомых самого государя императора?

— А что вы думаете, — оживился Зильбер, — я практически знаком с Его Императорским Величеством. Ну то есть не я, конечно, а наш здешний купец первой гильдии, фамилия его Тифонта́й.

— Тифонтай? — удивился Загорский. — Тоже из евреев?

— Не совсем, — деликатно отвечал Исаак Моисеевич. — Он скорее китаец.

— Что значит «скорее китаец»? — проворчал Ганцзалин. — Человек или китаец, или не китаец, третьего не дано.

Зильбер объяснил, что указанный Тифонтай китаец только по рождению, сейчас же он порвал с греховной китайской жизнью и заделался русским подданным. Это, конечно, случилось не с первого раза, потому что от него потребовали сначала принять православие и отрезать косу.

— Испытание для китайца, — задумчиво заметил статский советник.

— И к тому же прямой финансовый ущерб, — подхватил Зильбер. — Сами подумайте, как бы на него посмотрели его китайские партнеры? Он просил сделать для себя исключение, но исключения не добился. Позже господин Тифонтай снова попросился в русские, от него снова потребовали обрезать косу. Он закончил все дела с китайскими партнерами и выполнил это жестокое… то есть я хотел сказать, очень справедливое требование властей. Он даже имя себе взял русское — Николай Иванович.

Загорский заметил, что, после того как Тифонтай обрезал косу, он в глазах китайских властей должен был считаться преступником.

— Пусть вас не волнуют эти глупости, — махнул рукой Зильбер, — преступником с китайской точки зрения он стал гораздо раньше.

Оказывается, загадочный Тифонтай приехал в Россию еще в 1873 году. Спустя недолгое время он уже работал переводчиком в администрации Хабаровска. В 1886 году этот русский китаец участвовал в русско-китайских переговорах об уточнении границы. Самое любопытное, что в переговорах этих он отстаивал интересы России. И отстаивал он их настолько хорошо, что в результате этого к Российской империи отошла большая территория под Хабаровском, ранее принадлежавшая Китаю.

— Как же это ему удалось? — заинтересовался статский советник.