Дело побежденного бронтозавра

Загорский посмотрел на него с симпатией: судя по всему, рассказы о щедрости Тифонтая и его любви к России оказались чистой правдой.

— Я делаю, что могу, а вы делайте то, что можете вы, — отвечал Тифонтай.

Загорский не стал дожидаться, пока отряд будет собран, они с Ганцзалином помчались вдогонку за Шиманским, надеясь догнать его еще до того, как тот перейдет линию фронта. Однако уже в штабе русской разведки стало ясно, что шпион обогнал их на несколько дней.

— Как ему удалось? — удивился Чжан Чжэн-юань.

— Он ехал одвуконь, — отвечал Загорский, — и везде, где можно, менял притомившихся коней на свежих. Мы с Ганцзалином не знали этого и потому несколько отстали. Так или иначе, нам приходится возвращаться к первоначальному плану.

Командир Чжан смотрел на него выжидательно: в чем же состоит этот план? А план, по словам статского советника, состоял в том, чтобы добраться вместе с отрядом «Пинтуй» прямо до линии фронта. Здесь Нестор Васильевич договорится с командованием, русские войска нанесут отвлекающий удар по японцам, и статский советник с бойцами Чжан Чжэн-юаня смогут пройти через линию фронта и подойти к Порт-Артуру.

Командир кивнул: это было понятно. Непонятно было, зачем Загорскому отряд «Пинтуй»? Ведь работу по отвлечению японцев выполнят русские войска.

— Это здесь, — отвечал статский советник. — Но возле Порт-Артура русских войск не будет. Точнее, они будут, но с другой стороны. Чтобы нам прорваться внутрь, снова нужен будет отвлекающий маневр. И маневр этот исполнит ваш отряд.

Чжан Чжэн-юань снова кивнул. Однако еще одна мысль не оставляла его. Почему в отряд набрали китайцев? Почему не русских?

И на этот вопрос ответ у статского советника имелся. Во-первых, все русские кавалеристы сейчас или в армии, или в жандармерии, набрать нужное количество людей очень трудно, и займет это много времени. Во-вторых, русского человека на этих просторах видно сразу. А отряд «Пинтуй» может в одно мгновение разбежаться и превратиться в китайских крестьян, которых никто ни в чем не заподозрит. А когда понадобится, они снова соберутся и снова станут воинским соединением.

Собеседник кивнул, но сделал это, как показалось Загорскому, необычно задумчиво. Тот поглядел на командира: что случилось? Чжан Чжэн-юань усмехнулся невесело:

— Надеюсь, у вас очень важное задание…

Нестор Васильевич кивнул — очень важное.

— Это хорошо, — продолжал командир отряда. — Потому что не хотелось бы умереть за какую-нибудь чепуху.

И он посмотрел статскому советнику прямо в лицо. Загорский отвел глаза, ничего ему не ответил. С минуту оба молчали. Потом статский советник снова взглянул на китайца.

— Слушайте, господин Чжан, — сказал он как можно мягче, — вы не умрете за чепуху. Я сделаю все, чтобы бойцы ваши вернулись домой живыми и здоровыми.

Командир усмехнулся. Он знал, что все это — гу́ши, сказки, которые рассказывают взрослые друг другу, чтобы было не так страшно. Он, Чжан Чжэн-юань, смерти не боится, лишь бы в смерти был какой-то смысл. Так повелось испокон веку: чтобы жили все, немногие должны умереть. Бойцы отряда «Пинтуй» знали, на что идут, Тифонтай заплатил им очень щедро.

— Тифонтай — хороший человек, — негромко произнес статский советник.

Китаец кивнул. Тифонтай — хороший человек. И господин Цзагоси тоже хороший человек. Он, Чжан Чжэн-юань, верит, что его отряд не пошлют на глупую и бессмысленную смерть. Как это говорят в России: делай, что должно, и пусть будет, что будет…

Загорский лишь молча кивнул. Впереди у них был долгий и опасный путь до Порт-Артура.

Глава тринадцатая. Без суда и следствия

Ночь, еще минуту назад тихая, блаженно парящая в высоком небе среди светлых звездных пылинок, обрушилась на землю тяжелой черной тушей и взорвалась винтовочными выстрелами. Послышалось ржание лошадей, крикливые японские команды, вой китайской конницы, скачущей к противнику на полном ходу. Грохнула гаубица, снарядом рассекло темноту, раздались крики и стоны, неистовая китайская ругань и снова стрельба, стрельба в оглохшей от канонады ночи.

— Пора, — сказал Загорский, и они с Ганцзалином пришпорили коней.

Прямо перед ними неясно темнели укрепления Порт-Артура, с левого фланга погибал отряд «Пинтуй». Все пошло не так, как планировал статский советник, но менять что-то было уже поздно. Он не мог даже скомандовать отступление, поскольку находился далеко от бойцов Чжан Чжэн-юаня, и потому единственное, что теперь оставалось китайцам, — бежать с поля боя или принять героическую смерть. Но бежать означало не выполнить своей задачи, означало предать Тифонтая, предать своего командира и русских друзей. И Чжан Чжэн-юань принял решение погибнуть, и приказу его последовал весь отряд. Теперь они, визжа, носились в ночи, как фурии, подняв на ноги, может быть, целый японский полк, а может, и всю японскую армию.