Дело Саввы Морозова

Пистолет в руках Михо дрогнул, брошенный Тер-Григоряном фонарь слепил ему глаза.

– Я бы на вашем месте не торопился, – быстро сказал статский советник. – Освещение здесь неровное, я попадаю в тень, так что меня видно только в общих чертах. Убить человека в таких обстоятельствах одним выстрелом довольно сложно, у меня все равно будет секунда-другая, чтобы перерезать горло вашему приятелю. Таким образом, у вас на руках окажутся два трупа, чье появление как-то придется объяснять не только полиции, но и, скорее всего, жандармскому отделению. Не думаю, что вы торопитесь на виселицу…

Оганезов молчал несколько секунд, потом охрипшим голосом спросил, что угодно господину статскому советнику? Нестор Васильевич отвечал, что господину статскому советнику угодно задать ему пару вопросов. Тот кивнул: спрашивайте.

– Давно ли вы состоите в партии большевиков? – поинтересовался Загорский, потихоньку шевеля пальцами ног: он знал, что, если попытаться встать на ноги сразу, затекшие конечности могут его подвести.

– Я не состою в партии большевиков, – отвечал Оганезов, не опуская пистолета.

Вот как, удивился Нестор Васильевич, это очень интересно. Тогда что связывает его с господином Тер-Григоряном?

– Каким Тер-Григоряном? – не понял Оганезов.

– Тер-Григорян – это настоящая фамилия человека, который сидит сейчас у моих ног.

Оганезов заморгал глазами: это не Тер-Григорян, это князь Дадиани. Почему господин Оганезов так в этом уверен? Да потому что он сам ему так сказал. Они познакомились некоторое время назад, с тех пор довольно тесно общаются, и… ни про какую партию большевиков Оганезов ничего не знает.

Услышав это, Загорский нахмурился, помолчал несколько секунд, потом снова заговорил. Как Оганезов познакомился с Терпсихоровой, ему известно. А как он познакомился с Елизаветой Самохваловой? Тот пожал плечами: князь познакомил. Сказал, очень милая девушка. Но, вообще говоря, Оганезов к ней совершенно равнодушен.

Но если так, удивился Загорский, зачем же он с ней встречался?

– Бестактный вопрос, – поморщился Оганезов. – Но если это так важно, извольте.

Дело в том, что князь Дадиани в последние годы очень много играл в азартные игры и спустил практически все свое состояние. Оказавшись в трудном положении, он стал смотреть по сторонам, ища возможности исправить дело выгодной женитьбой. Однако вокруг все знали о его злосчастной страсти, и отдавать за него дочерей никто не хотел. Князь отправился в Москву, но двусмысленная слава шла впереди него, и здесь его кандидатура тоже никого не заинтересовала, несмотря на сиятельное происхождение. Тем не менее в конце концов князю все же удалось найти семью, где о нем ничего не знали. Семьей этой стало семейство Самохваловых. Ради хорошего приданого князь Дадиани готов был даже взять за себя больную девушку. По его расчетам, она не должна была никак его стеснить, она бы сидела дома, а он бы вел прежнюю привольную жизнь.

Все было бы ничего, вот только Лизоньке князь совершенно не пришелся по сердцу. То есть она даже не желала ни разговаривать с ним, ни смотреть в его сторону, несмотря на все его горячее южное обаяние.

И тогда князь попросил друга помочь ему. По его плану, красавец-армянин должен был заинтересовать барышню, даже увлечь ее, а потом бросить. При этом бывший все время рядом друг, то есть князь Дадиани, после расставания должен был поддержать и утешить безутешную барышню и постепенно, шаг за шагом, занять в ее сердце то место, которое занимал до того Оганезов.

– И вам этот план не показался бесчестным? – удивился статский советник.

Оганезов только плечами пожал: он ведь ничего не обещал Самохваловой, это были просто светские разговоры.

– В результате этих, с позволения сказать, светских разговоров погибла ваша любовница актриса Терпсихорова, – сурово заметил Загорский.

Даже в подвальной полутьме, слабо освещенной тер-григоряновским фонарем, было видно, как страшно изменилось красивое лицо Оганезова.

– Что? – переспросил он сквозь зубы. – Что вы сказали?

– Я сказал, – невозмутимо продолжал Загорский, – что госпожа Терпсихорова была убита потому, что узнала о вашей интрижке с Елизаветой Александровной. Терпсихорова пригрозила, что, если вы ее не бросите, она все ей расскажет о вашем к ней действительном отношении и о том, что у вас есть любовница на стороне.

– Это ложь! – воскликнул Оганезов, опуская пистолет. – Она мне ничего такого не говорила.

Статский советник кивнул: это правда, ему она не говорила. Она знала, что подлинный двигатель всей этой истории – князь Дадиани. Именно ему она и пригрозила. Дадиани, он же Тер-Григорян, понял, что, если Терпсихорова выполнит свое обещание, Лизонька и ее приданое уплывут у него из рук. И он ничтоже сумняшеся убил бедную актрису.

– Это правда? – Оганезов глядел на сжавшегося Тер-Григоряна, глаза его в темноте блистали свирепым тигриным огнем. – Он правду сказал?!

Тер-Григорян молчал, глядя в сторону, и только мелко вздрагивал.

– Я убью тебя, мерзавец!