Дело Саввы Морозова

Оганезов сунул пистолет в карман и в длинном прыжке бросился прямо на бандита. Нестор Васильевич едва успел отвести клинок, чтобы не поранить Оганезова. Сцепившись, бывшие друзья покатились по полу.

Загорский с неудовольствием подумал, что Оганезов того и гляди придушит Тер-Григоряна, и поднялся со стула, чтобы вмешаться в драку. Однако в этот миг дерущиеся вдруг расцепились и в одну секунду оказались на ногах. Теперь на Загорского глядели сразу два пистолета.

– Вот так сюрприз, – сказал тот ошеломленно. – Так вы все-таки сообщники?

Те переглянулись и засмеялись. Ну, конечно, они сообщники, и только такой дурак, как господин Загорский, мог поверить во всю эту душещипательную историю, которую рассказал ему Оганезов.

Нестор Васильевич невесело улыбнулся, но потом заметил, что все-таки поначалу он был прав, и лишь незаурядный артистический талант господина Оганезова ввел его в заблуждение. Кстати сказать, эта идея – жениться на богатых барышнях, а приданое отдавать партии – наверняка принесет большевикам немало денег.

– Принесет, – усмехнулся Оганезов. – Мы это называем въехать в коммунизм на передке. Грубовато, конечно, но барышень тут нет, а между собой мы можем быть откровенны.

– Вообще, ваше высокородие, вы много крови попортили нашей партии, – заметил фальшивый князь Дадиани. – Ну, когда вы просто ловите наших бомбистов, это мы еще можем понять, такая игра в кошки-мышки вполне законна. Но когда вы беретесь защищать людей вроде Саввы Морозова – это совершенно не комильфо. Зачем путаться под ногами? Наши с ним финансовые споры – это дела единомышленников. Савва Тимофеевич не один год поддерживал нашу партию. И мы разобрались бы в этом сами, без вашего участия.

Загорский пожал плечами. Как это бы они разобрались? Прикончили бы Морозова, а страховку его, выданную на предъявителя, обналичили?

– Вы, господин Загорский, совершенно не понимаете текущего момента, – снисходительно отвечал Оганезов. – Старый мир гибнет, на смену ему из руин восстает новое, счастливое и праведное общество, о котором писал еще Карл Маркс. И ради торжества справедливой идеи можно пойти на любые жертвы.

Статский советник кивнул: ну да, легко жертвовать другими, собой жертвовать труднее.

– Вы неправы, мы жертвуем и собой, – отвечал Тер-Григорян. – Наши товарищи гниют в подвалах охранки, в Петропавловской крепости, на каторге. Никто из них не спрашивает, вспомнят ли о них спустя десятилетия грядущие счастливые поколения. Как сказал Некрасов: «Иди и гибни безупречно. Умрешь недаром – дело прочно, когда под ним струится кровь».

– Струится кровь, – повторил Загорский задумчиво. – Кстати, о крови. Скажите, господин Оганезов, Мисаил – это ваше настоящее имя или прозвище, вроде партийной клички?

Большевики переглянулись: а ему это зачем?

– Я просто вспомнил, что Мисаил – это древнееврейское имя архангела Михаила. Переводится оно следующим образом: «Тот, который как Бог». И это не просто слова. Древние евреи молились архангелу Михаилу не просто как сильнейшему из ангелов, а именно как Богу. Но интереснее всего, что Михаил почитался древними евреями как повелитель смерти. Вот я и думаю, случайно ли вы носите это имя, или в этом заложен некий смысл.

Оганезов неожиданно засмеялся. Ах, господин Загорский, какой же вы затейник! Более мирного и спокойного человека, чем я, на свете не найти.

Нестор Васильевич улыбнулся. Действительно, настолько мирный, что сведений о нем нет даже в реестре Жандармского корпуса. Дорого бы он дал, чтобы узнать подлинную биографию Мисаила Оганезова.

Оганезов пожал плечами: зачем это Загорскому – все равно же не пригодится. Жить ему осталось не больше минуты, что будет делать с этим знанием господин статский советник?

– Даже чистое, ни к чему не применимое знание – это все равно знание, – отвечал Нестор Васильевич. – Но, впрочем, вы и так уже достаточно наговорили. Убийство Терпсихоровой – раз. Покушение на убийство Морозова – два. Угроза убийством вашему покорному слуге – три. Мне бы, перед тем как передавать вас жандармам, неплохо было бы установить ваших сообщников, ну да это сделают сами подчиненные господина Саввича. Они умеют развязывать языки. Засим, господа, я с вами прощаюсь.

И он спокойно скрестил на груди руки. Большевики переглянулись.

– Вот черт, – с восхищением сказал Тер-Григорян, – какое хладнокровие! Ведь знает, что умрет через минуту, а ведет себя так, как будто он хозяин положения. Потрясающий по своей убедительности блеф.

– Да, – согласился Оганезов. – Мы о господине Загорском наслышаны. Если верить легендам, вы владеете какими-то необыкновенными китайскими секретами и до сего дня всякий раз ухитрялись избежать смерти. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Все умирают, это закон природы, и вы не исключение. Как это ни грустно, сегодня статский советник Загорский отправится к праотцам. Впрочем, может быть, вас утешит тот факт, что убьет вас не кто-нибудь, а лично архангел Михаил.

И он усмехнулся, поигрывая пистолетом.