Дело шести безумцев

Женя ловко подкидывал мне улики, наводящие подозрение на Макса и Камиля. «Кастрюльное» ООО было оформлено на Максима Воронцова и Константина Серого, но у Жени Дунаева, как у водителя, остались все доверенности и ключи от служебного транспорта, на котором нас с Максом и похитили.

Если бы я увидела Татьяну и Женю тогда на берегу озера, не случилось бы похищения, Оймякона и моего иммерсивного театрального представления со скальпелем, но… я бы ничего не узнала про дочь Камиля.

– Поль, мне пора! – догнала я подругу. – Прости, – поглядывала я через ее плечо на приближающегося Максима. Зная меня, он перестал бежать. Ему не догнать, пока я не позволю, – вызов из бюро, увидимся!

– Хорошо, ладно… пока!

После моей встречи с сестрами в зеркале морга я перестала видеть их во всех отражениях, но недавно пересчитала рыбок в аквариуме стоматологической клиники, а вечером купила себе на подоконник куст герани.

Я точно знала: симптомы проявления Аллы во мне – звуки ее голоса в голове – будут повторяться.

Так или иначе я буду становиться ею. Хорошая половина Аллы звала себя Яной. Она двигалась от черного к белому. Я наоборот – от белого к черному, застряв на середине в серой зоне.

Но сколько еще я в ней продержусь? На какой вере? Ведь даже с верой все мы эгоисты, пока молимся лишь за себя.

Я должна была позволить Максиму прожить свою судьбу. Прожить ее в доме нашей мечты возле озера, где он повесит портреты жены и детей. Портреты, а не шаржи с объявлений «разыскиваются».

Что ж, если я не стану следователем, из меня выйдет неплохой составитель афоризмов для китайского печенья с предсказаниями.

* * *

В порыве нормальности я согласилась сходить с коллегами на вечеринку. В почту пришло приглашение поиграть в боулинг. Почему нет? Нужны же мне новые друзья, пока Камиль зависает в Калининграде, читая методичку собственного сердца под названием «Отец. Первый курс».

Он даже прислал мне смайлик и написал, что Маша с Костей давно разъехались. Костя улетел в Москву. Память к нему не вернулась, но он стал все больше времени посвящать написанию цифрового кода, работая программистом.

Полина, узнав про боулинг с коллегами, напросилась пойти со мной, сказав, что ни разу в него играла.

– Кира, я так рада, что ты меня пригласила! – поправляла она возле зеркала яркий салатовый парик. – Ничего, что у меня маникюр? Рука в шар влезет? – рассматривала она ногти. – Сюда? Здесь этот боулинг?

– Кажется.

Мы сдали верхнюю одежду и спустились по деревянной лестнице, украшенной пестрыми шариками. На некоторых были надписи «С днем рождения!». На других принты с Человеком-пауком. К потолку зала привязаны несколько ярких пиньят – животных из картона, набитых конфетами. На столах расставлены молочные коктейли, разноцветные праздничные колпачки, трубочки и свистульки.

– День рождения… еще и детский. Может, зал не тот? – уселась Полина на широкий диван, постукивая ногтями по микрофону для караоке.

По экрану бежали слова песни, но звука не было. И людей вокруг тоже не было.

– Кира, ты не перепутала адрес и место?

Я пробовала зайти в почту, но сети не было.

– Сбегаю наверх, позвоню кому-нибудь с улицы.

– Ага! Давай! Я пока кино посмотрю… вон, ретро какое-то включили! – завалилась Полина на подушки.

Бросив взгляд на экран, я почувствовала, что мои ноги налились цементом.

Старая запись дребезжащей пленки.

Время от времени изображение пересекали серые помехи, блики, зигзагообразные вспышки. Детская площадка. На асфальте мелькнули нарисованные мелом классики. Девочка с белыми волосами прыгала по ним, делая сложные перевороты. К ней присоединились трое сестер в одинаковых серых кофтах. Только колготки разного цвета.

– Фигня какая-то, – трясла пультом Полина.

– Нет! – вырвала я у нее пульт. – Не трогай! И уходи! Уходи отсюда, беги и не оборачивайся!

– Да что с тобой?.. Кира, ты чего?..

Замахнувшись молочным коктейлем, я окатила ее с ног до головы:

– Ты не должна это видеть! Не должна! – почти набросилась я на Полину с кулаками.

– А-а-а-а! Помогите! – закричала та, не понимая всей серьезности происходящего. – Максим говорил, что у тебя крыша едет, но, знаешь, она не едет, она уже совсем рухнула!

Схватив сумку, Полина убежала из зала, а я, сметая коктейли со столов, не могла перестать смотреть запись. Это я должна была бежать, чтобы ничего этого не видеть, но я просто не могла, не могла перестать смотреть на… них… на себя… на нас.

Камера перевернулась, и я увидела улыбающееся лицо двенадцатилетнего Кости. Мальчишки стрельнули в него хлопушками, а его родители вынесли торт, украшенный Человеком-пауком. Фигурка на третьем ярусе была высокой и очень яркой, все дети принялись тянуться к ней. Камеру взял отец Кости, снимая, как сын задувает свечи.

Мама Кости позвала всю ребятню с площадки угощаться тортом. Около турников бегал Максим Воронцов. Его загораживали спины друзей Кости, пока я смотрела, как он идет к прыгающим в классики девочкам.

Мой отец… Вон. Делает фотографию, где я с Аллой, Максом и сестрами.