Дело шести безумцев

– Резину стерли, перегазовав. Спешили. Их кто-то предупредил…

– Не удивлюсь, если в камуфляже и с расписанным маскировочной краской лицом из леса с парой ружей наперевес сейчас выйдет твоя бабуля!

– Она знает, что я сильная. Знает, что учусь в стрелковой школе. Знает, что я… короче, знает, что я вывезу. И можешь не шутить про Камиля и морг с телами, которые оттуда вывозят!

– Шутить? И не собирался, – снял он меня за талию с форточки, под которой на полу рассыпалось битое стекло.

– А что собирался?

– Что всегда делаю, когда меня похищают. Танцевать, – взял он меня за руку и положил обе ладони себе на плечи.

– Сейчас? Здесь? Как?

– Просто. Просто так.

– Но… музыки нет.

– Я клубный тусовщик или нет? Сейчас напою тебе мотивчик.

– Ну… и как называется песня?

– Что мне осталось, – коснулся он губами моего лба. – Название. И правда.

Мы крутились по комнате, пока Максим уверенно вел меня вдоль расколоченного стула, прибитого к полу стола и пованивающего клопами матраса. Правда, и мы с ним пованивали не меньше, впитав ароматы пота, фастфуда и плесени. И несмотря на все это, мы танцевали, пока он напевал:

– Что мне осталось…
…Полчаса долбить в дверь и не дозвониться.
Что мне осталось —
Молиться! На свет звезды, на свет серебра,
И чтобы с тобой ничего не случилось,
И чтобы с тобой мои были ветра.
Что мне осталось?
Быть твоим псом молчаливым и добрым,
Пасмурным утром лизать твои руки и губы,
А звездной ночью стеречь твое счастье,
Но быть любимым тобой
Псом, быть любимым тобой,
Что мне осталось? [7]

Серьезно посмотрев на меня, он добавил:

– Я всегда буду стеречь твое счастье, Кирыч.

Мы не сразу поняли, что за грохот раздался со стороны окна. Отшатнувшись к стене, я увидела два просунувшихся в увеличенную, уже метровую форточку лица. Оба в черных балаклавах. Почти готовая атаковать их осколками стекла, я увидела, что решеток больше нет.

– Эх, молодежь! У вас тут танцы, – стянул балаклаву Воеводин, – а я две ночи из-за вас не спал! – улыбался он в свои седые усы.

Глаза под второй балаклавой недовольно закатились, и голова исчезла из проема.

– Надеюсь, моя бабушка не видела нас, – прошептала я.

– Прикинь, если бы мы с тобой танцевали в горизонтальной позиции, когда они начали штурм? – отшутился Максим.

– Макс! Мы, конечно, кролики… но не радиоактивные же.

Дверь на замке выломали тараном со второго удара. На меня чуть было не накинули фольгированное одеяло, но я увернулась.

– Семен Михайлович, – начала я с главного, – проверьте этот стакан. Он… странный.

Рядом с ним привычным тоном буркнул Смирнов:

– Странно, когда заложники танцуют. Вы нормальные?

Выдернув из кобуры армейский нож, Камиль срезал стяжки с моей правой руки, даже не предупредив.

Левую я успела отдернуть.

Они были моими! Сама решу, что с ними делать!

– Мы? Нет, – прошел мимо Смирнова Максим, толкнув его в плечо. – Не можете обеспечить защиту. Кира делает за половину штата всю работу!

– И вся оставшаяся половина разыскивала вас, Максим Сергеевич, – ответил Воеводин. – Но вы правы. У Киры Игоревны непозволительно много свободы действия для… – задумался он, – сразу и не сосчитать, по какому количеству дел и в каком она статусе. Я назначу человека для постоянного наблюдения ради безопасности.

– Ну спасибо… – промямлила я в адрес Воеводина и Максима. – Телефон можно? Я должна позвонить бабушке.

– Держи, – протянул Воеводин свой, – могу разблокировать универсальным ключом.

– Его что, развешивали в метро с отрывными бумажками? Чего мне никто не оторвал? Позвони отцу, – сказала я, глядя на Максима, – позвони.

На улице свежий ветер наполнил мои легкие еловым влажным ароматом.

– Где мы? – спросила я сотрудника «Скорой», второй раз отодвигая протянутое мне одеяло и отклоняясь от попытки провести осмотр. – Далеко до Коурково?

Над верхушками сосен прожужжал вертолет, потом еще один, и еще один, и еще.

– Вы нас искали с вертолетами? Сразу с пятью! Ничего себе…

– На «Скорой» час от Коурково добирались. Повезло, что дорогу в этом году не размыло. А вертолеты – частные. Богача какого-то. Выкупил коммерческие борта в Сормово. Иль еще где. Держите, – сунул медбрат мне в руки упаковку пластыря и пластиковую бутылку с перекисью. – Обработайте, пока заражение не началось.

Частные борта вертолетов? Хм, а много ли я знаю богачей, способных на такое?

– У меня прививка от столбняка, – обрадовала я медбрата, – ничего не начнется.

– Начнется, если не срезать, – смотрел он на оставшиеся кольца стяжек вокруг щиколоток и одного запястья.

– Их срежут криминалисты, – бросила я и удалилась за деревянную избу, нужную кому-то ради подвальной комнаты.