Дело шести безумцев

Рассказать ему, что обычно происходило в церкви, как только я оказывалась там (оба раза с мамой)? Но, к своему удивлению, после его слов в храм я все же зашла.

Воронцов перевел взгляд на сына, неловко касаясь его плеча:

– Я забронировал отель. Лучший, что был. Приведи себя в порядок. Подстригись. Переоденься, выспись, поешь и вылетай в Москву.

– Ты зря забронировал. Я провожу Киру домой, – воспротивился Максим.

– Поезжайте в отель вместе. На брони президентский люкс.

– Спасибо за отель… и за вертолеты, – поблагодарила я, – бабушка волнуется, мне нужно к ней.

Максим сдержанно кивнул и протянул отцу руку, надеясь на рукопожатие, но тот колебался, почти отворачивался и кряхтел что-то под нос. Как в тот момент он напоминал мне моего отца, не умеющего контактировать со взрослой дочерью. Я думала, это потому, что ему неловко, ведь я уже взрослая девушка. Оказывается, отцам с мальчиками точно так же неловко.

– Нужно не так, – подсказала я.

Обхватив Максима за талию, а Воронцова старшего за рукав пиджака, я притянула их друг к другу, чтобы обнялись уже, как нормальные люди, когда отец находит живым похищенного сына в халупе посреди дремучего леса.

Ну да, нормальности в поводе мало, но надо же с чего-то начинать.

Моя бабушка не стала долго думать, не стала ничего спрашивать, она сразу прижала к себе меня, а потом и Максима.

– Бабуль, все хорошо. Нас нашли очень быстро.

– Кирочка, ну как же так? Вас не обижали? Вы не голодали?

– Нет, бабуль. Мы ели гамбургеры, пили кофе, танцевали… и спали…

– …ну, это лишнее.

– Мы просто спали. Там были кровать, стол и стул… и форточка под потолком.

Максим озвучил свои впечатления:

– Курорт! Экстрим на выживание! За такой туризм олигархи миллионы платят.

– Но твои олигархи знают, что не умрут в приключении. А вы? – уперлась бабушка руками в бока. – Как вы двое всегда оказываетесь впутаны в такое? Вы же еще дети!

– Ба, мне девятнадцать. Ты уже замужем была в моем возрасте.

– А ты что, замуж собралась? – смерила она Максима взглядом, сканируя на мужпригодность.

– Нет! – отрезала я, оглушив Максима своим вскриком. – Конечно, нет…

– Ну, раз пока не замужем, ты, Максим, будешь спать на дедовой походной раскладушке, а мы с Кирой займем диван. Ступайте, ступайте умываться, да мыла не жалейте. И зубы, зубы три раза почистите. А я на стол соберу.

Бабушке хватило ума дать нам таблеток для пищеварения и не позволить съесть холодец, селедку, оливье, тарелку борща и семь пампушек. Отодвинув все это в сторону, она сварила нам овсянку.

– Нельзя в голодные желудки бросать сразу много еды.

Максим сидел на табуретке в закрученном на волосах розовом полотенце с голубыми кроликами. Его пятки свисали с домашних тапочек бабушки, одеться пришлось в ее халат для бани. Он с удовольствием поглощал овсянку, запивая киселем. Щеки его разрумянились.

Я же занималась тем, что заклеивала пальцы выданным пластырем. Пропуская суставные части, я клеила пластырь на фаланги сначала левой, потом правой руки.

Когда крест-накрест и по кругу заклеила еще и запястья, Максим отставил тарелку:

– Спасибо, безумно вкусно. Я, пожалуй, закажу себе пару штанов и футболок. Кир, ты подскажешь, какой тут вай-фай? – кивнул он мне в сторону двери из кухни.

Мы вышли с ним на балкон.

– Максим, тут нет вай-фая. У тебя же спутниковая сеть.

Он вытянул руку и отклеил пластырь у меня с шеи. Это место было не повреждено, но мне захотелось почему-то закрыть невидимую (пока что) рану.

– Кир, я звоню твоему патологоанатому.

– У девушек обычно есть свой парикмахер, гинеколог, мастер по ногтям… а у меня…

– Ты сдала кровь?

– В «Скорой», ты же видел. А что?

– Ты… ведешь себя, как я люблю, – быстро добавил он, – но клеить пластырь на сонную артерию? Все руки заклеила, запястья. Посмотри, на тебе сотня пластырей. Не можешь остановиться?

– Могу, – затряслись мои руки, как у курильщика, который заявляет, что может бросить в любую секунду, хоть сейчас, но после еще парочки затяжек. – Я просто… Макс… я сон видела. Кошмар… в подвале. Я видела девушку на столе для вскрытий. Из шеи у нее… вот отсюда, – прикоснулась я к сонной артерии с пластырем, – шла кровь.

Видела я и нечто более страшное, но зачем пугать его сильнее.

– Девушку?

– Себя, Максим. Я видела там себя!

Я коснулась того самого места, куда клеила пластырь.

– Рана была прямо тут. У меня на шее!

Максим вздохнул, прижимая меня к себе.

– Тебе нужно вернуться в Москву. Любую дрянь могли подсыпать нам в тот кофе и бутерброды.

– Мы ели и пили одно и то же… если твои анализы опять будут чистыми… это не токсин.

– А что тогда?

Вспомнив слова Камиля о том, что мне уже хватит прикрываться своими аномалиями, я ответила:

– Просто… я. И «я» буду становиться все хуже.

Но из головы не уходил и сам Камиль, и бланк с его психиатрической экспертизой, где он пишет, что мечтал бы убить свою «убийцу», ударив в шею ножом.

Он что, решил убить меня?

Но я никогда в него не стреляла. Ведь нет?

Глава 13 Пер аспера… ад диагноза