Дело супруга-двоеженца. Дело о стройной тени. Дело о двойнике пожилой дамы

— Да, невозможно, — сказал свидетель. — Она не давала мне двадцатидолларового банкнота. И на следующее утро у меня была только одна такая бумажка.

— Возможно, что на следующее утро у вас была только одна бумажка, — сказал Мейсон, — но вы не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую бумажку на ваш обед.

— Я не думаю, что так сделал.

— Можете вы поклясться, что этого не делали?

— Определенно поклясться не могу, но я не думаю, что сделал это.

— У меня все, — сказал Мейсон.

— Ну, — мягко сказал Рескин, — раз вы так не думаете, мистер Робертс, то теперь вы можете поклясться, что этого не делали, не правда ли?

— Протестую, — сказал Мейсон, — это наводящий вопрос.

— Согласен, — сказал судья Сеймур. — Вы не можете вкладывать свои слова в уста свидетеля.

— Хорошо, — согласился Рескин. — Мистер Робертс, эта женщина дала вам двадцатидолларовый банкнот и получила сдачу?

— Я не думаю.

— Вы определенно это утверждаете?

— Да, определенно.

— Можете вы поклясться, что она не давала этот банкнот? — спросил Мейсон у свидетеля улыбаясь.

— Хорошо! — выкрикнул свидетель. — Клянусь, что нет.

— Совсем недавно вы сказали, что не можете поклясться, — сказал Мейсон. — Почему же теперь вы изменили свое решение? Потому что обвинитель дал вам понять, что желает, чтобы вы поклялись?

— Я поклялся, зная, что она не делала этого. И чем дольше я об этом думаю, тем больше я в этом уверен, — сказал Робертс.

Рескин усмехнулся, глядя на Мейсона.

— Но ведь несколько минут назад вы не могли поклясться в этом, — сказал адвокат.

— Ну, я клянусь в этом теперь, — ответил свидетель.

— Потому что я вас рассердил?

— Я клянусь.

— У меня все, — заявил адвокат.

— Вызывается Луиза Пикена, — объявил Рескин.

Луиза Пикена была молодой привлекательной женщиной, излучавшей добродушие и дружелюбие. Как только она заняла свидетельское место и улыбнулась членам жюри, те оттаяли и тоже начали улыбаться.

— Каков род ваших занятий? — спросил Рескин.

— Я служу в полиции.

— Теперь я хочу спросить у вас: знакомы ли вы с письмом, найденным миссис Фейлмен в кармане ее мужа?

— Да.

— И вы проделали эксперимент по воссозданию этого текста?

— Да.

— Что же это был за эксперимент?

— Я купила «Лос-Анджелес Таймс» и «Лос-Анджелес экзаминер» за вторник, третьего числа, и обнаружила, что текст этого письма можно составить из заголовков в этих двух газетах.

— И вы составили такое письмо?

— Да.

— Оно с вами?

— Да

— Можем ли мы посмотреть его?

— Минуту, — сказал Мейсон, — я протестую, это не имеет отношения к делу. Тот факт, что письмо может быть составлено, не имеет отношения к обвиняемой.

— А я полагаю, что имеет, — сказал Рескин.

— Я думаю, что разрешу этот вопрос, мистер Мейсон, — сказал судья Сеймур, — особенно если обвинитель заявляет, что письмо связано с обвиняемой. Это сфера обвинения — доказать, что письмо можно составить. Конечно, члены жюри понимают, что это не означает, что текст письма был составлен именно таким образом. Протест отклоняется.

Луиза Пикена предъявила текст письма.

— Прошу приобщить его к вещественным доказательствам под соответствующим номером, — сказал Рескин.

— От имени обвиняемой протестую и против этого, — сказал Мейсон.

— Протест отклоняется. Приобщите это к доказательствам, — распорядился Сеймур. *

— Можете задавать свидетельнице вопросы, — сказал Рескин.

— Вопросов нет, — сказал Мейсон.

Рескин взглянул на часы, затем наклонился вперед и шепнул что-то Гамильтону Бюргеру, окружному прокурору, затем повернулся к суду.

— Мы просим у суда время на небольшую консультацию.

Судья Сеймур кивнул.

Рескин и Bjoprep устроили длительное совещание, время от времени поглядывая на часы.

Наконец Бюргер встал.

— Мы подходим к концу нашего дела, но нам кое-что нужно обсудить. Не можем ли мы просить суд сделать перерыв до двух часов?

Судья Сеймур покачал головой.

— Сейчас еще нет одиннадцати, джентльмены. Я не имею права задерживать дело. Я предлагаю вам вызвать сейчас других свидетелей, а во время дневного перерыва обсудите свои дела.

Рескин и Бюргер снова посовещались, и затем Рес-кин объявил:

— Вызывается свидетель Кенией.

Когда свидетель занял свое место, Джейнис Вейнрайт прошептала Мейсону:

— Это человек, который торгует газетами на углу рядом с нашей конторой.

— Чем вы занимаетесь? — спросил Рескин.

— Я продаю газеты и журналы. У меня киоск.

— Вы знакомы с обвиняемой?

— Да, я знаю ее несколько лет.

— Утром во вторник, третьего числа, вы видели обвиняемую?

— Да.

— Что она делала?

— Она купила у меня экземпляр «Таймс» и экземпляр «Экзаминер».

— А потом?

— Она зашла в магазин.

— А потом?

— Она вошла в контору.

— Вы ее видели еще раз утром?

— Да.

— Когда?

— Часа через полтора.

— И что она сделала тогда?

— Подошла ко мне и купила еще экземпляр «Таймс» и экземпляр «Экзаминер».

В зале раздался удивленный шепот, свидетельствующий о важности этих показаний.

— В какое время это происходило?