Дело «Тенкилл»

Глава девятнадцатая

Стоя за колонной, делаю ещё один звонок, прежде чем начну вести двойную игру. Связываюсь с Эл Рэ, прошу её убедиться, что Виктория сможет безопасно перебраться из моего пентхауса обратно в конспиративную квартиру, и наконец признаюсь, что меня настораживает Джозеф. П. Кармайкл.

— Я присмотрюсь к Джо, — обещает Эл Рэ. Я запихиваю телефон обратно в поясную сумку, поправляю шляпу, снова надеваю солнцезащитные очки поверх прогрессивных и наконец выхожу из-за колонны. Это станция оранжевой ветки, которую не любит никто; может быть, она считается даже противнее всеми презираемой зелёной ветки. Почему так? Потому что на всех станциях воняет, и кажется, ни одна из ржавых консервных банок, из которых состоят так называемые поезда, не ремонтировалась с тех пор, как тут высадились паломники и начались суды над ведьмами. Расписание соответствующее; верить, что сумеешь влезть в вагон и устроиться так, чтобы никто не раздавил тебя всмятку и не разбил лицо рюкзаком, — всё равно что уволиться с работы в надежде на выигрыш в лотерею. Просить бостонских политиков отсыпать денежек на модернизиацию инфраструктуры, развитие современных технологий, хорошее освещение и безопасность, чтобы простые люди, в том числе женщины, могли вовремя и без рисков доехать куда им нужно, — как агитировать местных фанатов болеть за янки. Никто не может даже примерно сказать, сколько изнасилований, домогательств и преследований имеют место быть на этих плохо освещённых, недоукомплектованных станциях и в вагонах. Не думаю, что я сумею досчитать до такой цифры.

Вот и за мной по этой станции, где визжат колёса и воняет жжёным кофе, дымом и всеми ароматами толпы, крадётся один из Пентхаусменов. Я наступаю на свежую жвачку и с трудом вытаскиваю увязший ботинок. Глядя на дорожные знаки, спускаюсь по тёмной, грязной лестнице из коричневого кирпича, построенной за десятилетия до моего рождения, к вагону с ржавой оранжевой буквой «Т», чтобы он швырял меня по тёмному туннелю, полному крыс, к перекрёстку Даунтаун. Там я пересяду на красную ветку до Южного вокзала. Внизу лестницы я небрежно поворачиваюсь и убеждаюсь, что Пентхаусмен видел, как я спускалась. Он пытается сделать вид, что не следит за мной. Я совершенно точно уверена, что это он.

Визг железных колёс — такой громкий, что я затыкаю уши. Но это хорошо, потому что подъезжает поезд, а он-то мне и нужен. Конечно, платформа полна людей. Бизнесмены в костюмах, экскурсанты из библиотеки, женщины с колясками, музыкальный коллектив в костюмах из «Звуков музыки» и с громоздкими инструментами наперевес. И заполняющие всё вокруг, как тёмная материя, вездесущие студенты колледжей с непременно трещащими по швам рюкзаками. Много-много возможностей затеряться в толпе. Двери поезда открываются, он уже битком набит стоящими людьми того же типа, что и на перроне. Музыканты пробираются к запасному выходу, и, к счастью, я занимаю отличное место у главного выхода, втиснувшись между рюкзаками, телами и колясками. В этой толпе не разглядеть, смог ли Пентхаусмен протолкнуться в вагон.

Машинист захлопывает двери, и тут же раздаётся женский крик — в дверях застрял рюкзак. Двери открываются с громким механическим треском и лязгом.

— Выметайся! — кричит машинист, но она не выметается. Эта короткая пьеса проходит в бостонском метро по сотне раз в день.

Он снова закрывает двери и тут же запускает поезд, будто это космическая ракета. Наша неуклюжая толпа шатается и едва не падает.

— Эй, приятель, поменьше газа! — кричит какой-то парень машинисту.

— Иди в задницу, — отвечает машинист.

Я крепко держусь за шест из так называемой нержавеющей стали, но я уверена, что на самом деле он сплошняком состоит из микробов гриппа и штаммов вирусов, гепатита С и чёрной чумы. Духота невыносима, мои ягодицы взмокли в спортивных штанах, ноги плавают в лужах пота.

Я до сих пор не разглядела, здесь ли Пентхаусмен. Водитель поворачивает направо, я падаю на колени к женщине на сиденье, рядом с которым стою. Не сомневаюсь, что она не слышит моих извинений за визгом железных колёс, таким, будто рядом с нами мчится реактивный самолет. Выпрямившись и подняв глаза, я вижу, как тёмные стороны покрытого грязью туннеля исчезают в чёрном пятне. Мы подъезжаем к остановке «Тафтс Медикал», народу становится больше. Вновь взлетаем, вновь падаем. Шатаемся на остановке «Чайна-таун». Пара человек выходит, но набивается ещё целая толпа.

До сих пор его не вижу. Людей слишком много, а я не такого высокого роста, чтобы видеть поверх их голов. Мои ноги в этих резиновых сапогах промокли от пота. Я могу заболеть.