Демагоги, пастухи и герои

Вообще ход состязания между оружейниками и доспешными мастерами — вечный спор щита и меча, длившийся столетиями, — в эпоху осени Средневековья склонялся к победе последних. Так, в Японии затяжные войны шестнадцатого века довели защитное вооружение до такого совершенства, что доспехи могли выдержать не только удар меча, но и выстрел из мушкета или аркебузы, и в то же время допускали максимально возможную свободу движения. То же самое можно сказать и о защитном вооружении западноевропейского рыцаря.

Позволим себе несколько вольную, притянутую за уши аналогию. Представьте себе, какими способами один среднестатистический пехотинец может справиться с одним среднестатистическим танком в открытом поле — ну там, гусеницы лобзиком перепилить, дуло шинелью заткнуть, песка насыпать в смотровую щель и т. п.? Примерно также боролись средневековые пехотинцы с конницей. Разбегались — куда глаза глядят. Или умирали.

Кроме фактора оружия, существует еще психологический фактор, который нельзя не учитывать. Вот как описывает в середине XIX в. полковник В. Зигман эффект производимый конной атакой: «Нравственное влияние, присущее кавалерии, которым она часто больше делает, нежели своими пиками и саблями… если сплоченная кавалерийская масса… отважно… летит на пехоту, то… неприятное чувство охватывает эту последнюю, так как каждый отдельный человек остается простым смертным; чувство это может перейти в панический страх, особенно если конница явится неожиданно…». По мнению военных того времени, «физически невозможно, чтобы пехотинец устоял против лошади, несущейся на него во весь опор». Даже хорошая пехота выдержит натиск конницы лишь если та «дурно управляема», имеет изнуренных лошадей или действует на вязкой или скользкой местности.» Последнее весьма наглядно продемонстрировали, кстати, создатели фильма «Огнем и мечем» — в сцене сражения под Желтыми Водами хорошо видно, что бывает с тяжелой кавалерией, когда она атакует по мокрой земле.

Заметим, кстати, что римляне так ничего и не смогли противопоставить тяжелой кавалерии парфян и сарматов. Позднеримские катафрактарии и клибанарии — всего лишь слабая и сильно запоздалая попытка ответить на вызов, брошенный с Востока; да и то эти отряды поначалу даже пришлось одеть в доспехи, снятые с убитых парфянских всадников, за неимением своих собственных.

Только с повсеместным введением в армиях пулеметов и скорострельной артиллерии, а также появление танков свело на нет эффективность не только тяжелой кавалерии, но и конницы вообще. Но это произошло гораздо позже. В отсутствии же скорострельного мощного оружия тяжеловооруженная конница безоговорочно определяла исход сражений.

Победы пехоты в средние века — редкие исключения, совокупность природных факторов и стечения обстоятельств, демонстрация таланта одних военачальников и бездарности других.

В битве при Стирлинге в 1297 году англичане, имевшие преимущество и в качестве и в количестве войск, оказались разбитыми шотландской пехотой просто в силу того, что переоценили свою мощь (заключавшуюся, прежде всего, в сокрушительном натиске тяжелой кавалерии) и не учли особенностей местности, наличия у противника вооруженных длинными копьями пехотинцев и полководческих талантов Уоллеса. Спустя год король Эдуард при Фалкирке нанес Уоллесу поражение, тем более показательное, что шотландские копейщики, занявшие круговую оборону, численно превосходили англичан и занимали более выгодную позицию под прикрытием болота, английская же армия, гораздо меньшая по численности, была измотана долгим маршем и отсутствием продовольствия.

Тем же, кто любит вспоминать о «битве золотых шпор» при Куртрэ и пресловутой «пехотной революции» Западной Европы, хотелось бы задать один простой вопрос — а что же сталось с этими золотыми шпорами, этими славными символами победы «современной» фламандской пехоты над «устаревшей» рыцарской конницей? Ответ очень прост — впоследствии их увезли домой французы из спаленного дотла Куртрэ, уничтожив предварительно при Роозбеке такую же пехотную фалангу, что стояла при Куртрэ в 1302 г. А еще раньше — нанеся сокрушительные поражения этим же фалангам при Мон-ан-Певеле и Касселе.

Что касается Креси, Пуатье и Азенкура, которые считаются рядом историков в известном смысле «показательными», то тут и говорить не о чем. Во всех трех случаях отступающая английская армия была перехвачена на марше численно превосходящими силами французов, причем в последних двух сражениях речь идет о значительном численном превосходстве.[15] Во всех трех случаях английские военачальники спешили часть (именно часть) своих рыцарей и выстроили их на склоне холма, прикрыв этой стальной стеной своих лучников. И во всех трех случаях действия французов были неорганизованны, они атаковали разрозненными отрядами, топтали свою собственную пехоту и, в конечном счете, были побиты опять же английскими рыцарями, часть из которых оставалась в седле, чтобы иметь возможность контратаковать.