Демократия — низвергнутый Бог

Как только принцип государственно-судебной монополии и права на налогообложение ошибочно принимается как справедливый, понятие об ограничении государственной власти и защите личной свободы и собственности становится иллюзорным. Как и ожидалось, под эгидой монополизма цена правосудия и защиты будет постоянно расти, а качество правосудия и защиты падать. Налоговое агентство по защите является противоречивым в терминах, поскольку оно является экспроприирующим защитником собственности, и это неизбежно приводит к увеличению налогов и снижению уровня защиты. Даже если бы, как предложили либералы, правительство ограничивало свою деятельность исключительно защитой ранее существовавших прав частной собственности, возникает еще один вопрос о том, какой уровень защиты оно будет производить. Мотивированный (как и все остальные) личными интересами и пагубностью труда, но обладающий уникальной налоговой властью, правительственный агент всегда будет максимизировать расходы на защиту (и почти все богатство нации могут начать потребляться защитной сферой) и в то же время он может минимизировать производство защиты. Ему выгодно, если он может потратить больше денег меньше работая.

Более того, судебная монополия неизбежно приведет к неуклонному ухудшению качества защиты. Если никто не может обратиться за справедливостью, кроме как к правительству, справедливость будет извращена в пользу правительства, государственных учреждений и верховных судов. Государственные учреждения и верховные суды являются правительственными агентствами, и любые ограничения действий правительственного учреждения, которые они могут выдвигать, неизменно определяются агентами самого рассматриваемого учреждения. Как и ожидалось, определение собственности и защиты будет постоянно изменяться, а спектр сфер полномочий будет расширяться в пользу правительства.

Во-вторых, из ошибки определения морального статуса правительства следует, что традиционное предпочтение либералами местного правительства (децентрализованного и территориально малого) непоследовательно и противоречиво. Вопреки первоначальным либеральным намерениям, каждое правительство, включая местные органы власти, имеет присущую тенденцию к централизации и, в конечном итоге, шанс стать мировым правительством.

За ошибочным признанием, что для защиты и обеспечения мирного сотрудничества между двумя лицами A и B оправдано и необходимо иметь судебного монополиста X, следует двойственный вывод. Если существует более одного территориального монополиста, X, Y и Z, то точно так же, как предположительно не может быть мира между A и B без X, так не может быть мира между монополистами X, Y и Z до тех пор, пока они остаются в «состоянии анархии» друг с другом. Следовательно, для того, чтобы выполнить либеральное стремление к всеобщему и вечному миру, вся политическая централизация и объединение, и в конечном итоге создание единого мирового правительства, является оправданной и необходимой.

Наконец, из ошибки признания правительства следует, что древняя идея универсальности прав человека и единства закона была запутана и под заголовком «равенства перед законом» превратилась в средство эгалитаризма. В отличие от антиэгалитарных или даже аристократических настроений старых либералов, как только идея универсальных прав человека объединилась с правительством, результатом стал эгалитаризм и разрушение этих прав.