Демократия — низвергнутый Бог

Предполагая, что ход человеческой истории определяется идеями (а не «слепыми силами»), а исторические изменения являются результатом идеологических сдвигов в общественном мнении, из этого следует, что социалистическая трансформация последних ста лет должна пониматься как результат интеллектуально-философского и теоретического поражения либерализма, т.е. растущее принятие общественным мнением либеральной доктрины как ошибочной. На это либералы могут реагировать двумя способами. С одной стороны, они все еще могут утверждать, что либерализм является здравой доктриной и что общественность отвергает ее, несмотря на ее правду. В этом случае нужно объяснить, почему люди цепляются за ложные убеждения, даже если они знают о правильных либеральных идеях. Разве правда не всегда сама по себе имеет привлекательность? Кроме того, нужно объяснить, почему либеральная правда все чаще отвергается в пользу социалистической лжи. Стало ли население более ленивым или вырожденным? Если да, то как это можно объяснить? С другой стороны, можно считать, что отвержение – это признак ошибок в доктрине. В этом случае необходимо пересмотреть ее теоретические основы и определить ошибку, которая не только может указать на причину отвержения доктрины и почему нужно все же ее не отвергать, но и, что более важно, объяснит фактический ход событий. Другими словами, социалистическая трансформация должна быть объяснена как понятная, систематически предсказуемая прогрессивная деконструкция и вырождение либеральной политической теории, порожденной и логически вытекающей из этой ошибки как окончательного источника всей последующей социалистической путаницы.

III

Основная и важнейшая ошибка либерализма заключается в ее теории государственного управления.

Классическая либеральная политическая философия, олицетворенная Локком и наиболее ярко выраженная в Декларации независимости Джефферсона, была прежде всего моральной доктриной.

Опираясь на философию стоиков и поздних схоластиков, она сосредоточилась вокруг понятия владения собой, первоначального присвоения природных (не принадлежащих никому) ресурсов, собственности и договора как универсальных прав человека, подразумеваемых в природе человека как рационального животного. В среде княжеских и королевских правителей этот акцент на универсальность прав человека показывал либеральную философию, естественно, как радикальную оппозицию каждому существующему правительству. Для либерала каждый человек, будь то король или крестьянин, был подвержен одним и тем же универсальным и вечным принципам справедливости, и правительство может либо получить свое оправдание на основании договора между частными собственниками, либо вообще не может себя оправдать. Но может ли любое правительство быть оправданным?

Утвердительный либеральный ответ хорошо известен. Он появился из неоспоримо истинного положения о том, что человечество, каким он есть, и убийцы, грабители, воры, бандиты и мошенники будут существовать всегда, и жизнь в обществе будет невозможной, если им не угрожать физическим наказанием. Чтобы поддерживать либеральный общественный порядок, настаивали либералы, необходимо, чтобы его члены имели возможность оказывать давление (угрожая или применяя насилие) на любого, кто не уважает жизнь и собственность других людей, и заставить их согласиться с правилами общества. Исходя из этой правильной предпосылки, либералы пришли к выводу, что эта необходимая задача поддержания правопорядка является уникальной функцией правительства.

Является ли этот вывод правильным или нет, зависит от определения правительства. Он правильный, если под правительством просто подразумевается какое-либо лицо или фирма, которое предоставляет услуги по защите и безопасности для добровольно оплачиваемой клиентуры владельцев частной собственности. Однако это не было определением правительства, принятым либералами. Для либерала правительство – это не просто специализированная фирма. Скорее, правительство обладает двумя уникальными характеристиками. В отличие от обычной фирмы, она является обязательной территориальной монопольной юрисдикцией (будучи конечной инстанцией принятия решений) и имеет право на налогообложение. Однако, если принять это определение правительства, то либеральный вывод становится неверен. Из права и необходимости защиты личности и имущества не следует, что монопольная юрисдикция и налогообложение могут по праву и эффективно обеспечивать защиту. Наоборот, можно продемонстрировать, что любое такое учреждение несовместимо с законной и эффективной защитой собственности.