Демон абсолюта

В Трансиордании французские войска не сменили английские. Там, после поражения Фейсала, власть оставалась арабской, под нерешительным контролем английского верховного комиссара в Палестине, сэра Герберта Сэмюэля.[682] Тот в августе создал беспомощные местные советы. В ноябре Абдулла, который с тех пор, как правительство Дамаска исчезло, много говорил о мести за своего брата, во главе колонны партизан и воинов племен вышел на Маан, при равнодушии англичан; и он обосновался там, весьма терпеливо откладывая месть, вверенную ему Богом. Условия, на которых он полностью отказался бы от Багдада в пользу Фейсала, были достаточно тонкими, чтобы он мог рассчитывать на тайную поддержку англичан — и главным образом он пытался этими претензиями вынудить их к щедрости. За десять дней до того, как открылась конференция в Каире, он вышел на Амман, где нашел множество новобранцев из Сирии и Ирака, политиков и восставших вождей, полных решимости снова вступить в борьбу против Франции и Англии. Рапорты секретной службы настораживали в отношении скорого возобновления партизанской войны между арабскими иррегулярными силами и французскими войсками. Лоуренс опасался, что Абдуллу выведет из рамок его окружение, как Фейсала — экстремисты Клуба. Если бы Сирия была атакована, французы разбили бы Абдуллу, а потом заняли Трансиорданию; и Англия, которая терпела ее как базу для атаки, вряд ли могла помешать оккупации.[683]. Было недопустимо, чтобы она дошла до этой точки в Палестине — которая защищала Суэц — и допустила французов в Акабу. Ей нужно было самой остановить Абдуллу. Однако если она собиралась любой ценой усмирить Месопотамию, то не затем, чтобы призвать армию из Индии в Трансиорданию. Кроме того, племена Трансиордании объединились бы с Абдуллой и, несомненно, с племенами Палестины, враждебными сионизму. И возобновление враждебности против Франции на части территории, теоретически контролируемой Англией, добавилось бы к конфликту между арабами и евреями, которого английское правительство все еще опасалось, и который Лоуренс, в частности, любой ценой хотел бы исключить.[684]

Лоуренс, в общих чертах знавший Абдуллу, предложил Черчиллю встретиться с ним. Министр выехал в Иерусалим, где его ждал сэр Герберт Сэмюэль. Лоуренс сопровождал его — половину пути на крыше вагона, чтобы лучше видеть пейзаж — и отправился искать Абдуллу в Аммане.

После получасовой встречи на Масличной горе Черчилль убедился, что эмир не был из тех паладинов, с которыми невозможно вести переговоры. Договорились на том, что будет создано княжество Трансиордания и доверено Абдулле; что тот успокоит беспорядки в племенах, подготовит примирение между ними, Францией и сионистами; и откажется от всех военных операций. Великобритания попыталась бы добиться от Франции восстановления арабского государства в Дамаске под его правлением и выделила бы ему субсидии для формирования регулярной арабской армии, способной поддерживать порядок в Трансиордании.[685]

Угроза набегов иррегулярных сил против Сирии и Палестины была исключена, как и угроза оккупации Трансиордании Францией. Абдулла потребовал создания арабского государства, объединяющего Трансиорданию и Палестину; безуспешно. Черчилль не собирался ни связывать его с Ираком, от которого он собирался отказаться, ни связывать его с Палестиной, которую он хотел видеть английской. Абдулла стал правящим принцем признанного арабского государства, но под контролем сэра Герберта Сэмюэля. Договоренность действовала шесть месяцев, в течение которых ее должен был ратифицировать король Хуссейн — возможно, менее сговорчивый, чем его сын…[686]

Судьба Абдуллы последовала судьбе Фейсала, как в романтической немецкой сказке кот, испытывающий, в свою очередь, любовь и амбиции своего хозяина, делает их смехотворными[687]. Насмешливый демон, кроме того, в глубине души ликовал, с тех пор, как Лоуренс покинул Каир. В Газе Черчилля встретили исступленные возгласы. «Да здравствует министр! Да здравствует Великобритания!» — переводил Лоуренс; он не переводил третий клич, хотя тот звучал громче всех остальных, и Лоуренс опасался, как бы манифестация не закончилась мятежом: «Перерезать глотки сионистам!»[688]

Княжество Абдуллы, как и решения конференции, должно было утвердить правительство. Черчилль встретил препятствия, которых ожидал.[689] Франция сожалела, что Англия согласилась на трон Фейсала, после опровержения своего мандата; но Англия предложила трон Абдулле, которого Сирийский Конгресс избрал королем Месопотамии, против своей воли, а Фейсал был избран королем Сирии против воли Франции. Последняя, действуя, как будто было условлено преследовать Фейсала, не могла удивляться, что Англия действовала, как будто его было условлено принимать; и правительство теперь знало, что эмир принял, а не отверг ультиматум Гуро. Истина была в том, что Франция, главным образом, сожалела о том, что Ирак находится так близко от Сирии; но Англия поддерживала Фейсала не для того, чтобы он готовил войну.[690]