Демон абсолюта

На следующей неделе Лоуренс написал лорду Керзону:

«Дорогой лорд Керзон, я придаю этой ноте форму частного письма, чтобы вы свободно могли поступить с ним, как захотите.

Если меня будут просить заставить Фейсала принять парижское соглашение последней недели благоразумно, я укажу ему, что, хотя оно строго временное, но его временность может так установиться в Сирии, что оно станет основой постоянного соглашения.

Я предложу Фейсалу просить офицеров правительства и убедить французов согласиться с нами относительно Сирии по следующим пунктам:

i. что после вывода войск существующая арабская администрация станет гражданской, и что выборная ассамблея из зон А и В ратифицирует это соглашение и позицию Фейсала,

ii. что это новое правительство затем будет признано, как обещано англо-французской декларацией от ноября 1918 года (Польша и Словакия — параллели для военного признания).

iii. чтобы новое правительство принесло ему полное удовлетворение, он должен добиться некоторых толкований и добавлений особых пунктов, и предложить свои, прося у правительства Его Величества гарантий того, что наши обещания, относящиеся к арабскому характеру правительства Месопотамии, были сдержаны надлежащим образом, и чтобы сейчас снять напряжение ситуации на местах (где ожидают решения мирной конференции), там снова примет полномочия сэр П. З. Кокс, а действующий в настоящее время депутат[549] будет назначен за пределы провинции[550].

Фейсал не ждет, что сэр Перси Кокс внесет какие-либо особенные изменения. Необходима перемена не фактов, а духа.

Мое личное стремление — чтобы арабы были нашим первым коричневым доминионом, а не нашей последней коричневой колонией. Арабы будут настроены против вас, если их пытаться толкать, и они так же упрямы, как евреи: но можно вести их, не применяя силы, куда угодно, если номинально идти с ними рука об руку. Будущее Месопотамии так огромно, что, если она от всей души будет на нашей стороне, мы сможем с ней вертеть всем Средним Востоком».[551]

От Лоуренса не укрылось, что Фейсал теперь был почти обезоружен. Американская комиссия телеграфировала в конце августа свои заключения, благоприятные для арабского дела, президенту Вильсону, но тот, покинув Европу, отныне казался равнодушным к Востоку; и отчет комиссии остался секретным. Сама суть позиции президента, право народов распоряжаться собой, — на него больше не ссылались. Еще немного, и его объявили бы старомодным. Англо-французская дружба укреплялась. Алленби собирался вызвать в Каир начальника «Комитета сирийской национальной обороны», Ясим-пашу, чтобы запретить ему продолжать вербовку тайной армии, пригрозив ему арестом.

Но если Ллойд-Джордж, очевидно, решил оставить Фейсала один на один с французами, он все же, очевидно, не бросил его. И Лоуренс, считая смену войск неизбежной, собирался разрешить колебания премьера признанием де-юре правительства Фейсала и признанием де-факто прав арабов в Месопотамии.