Демон спускается с гор

– Только потому, что мы вместе, – выпалила Айсэт. «Вот, – она задержала дыхание даже в мыслях, – вот я и сказала это». – Будь я одна, давно бы утонула. Знаешь, голоса, что появляются внутри, когда слишком долго дышишь болотами, обещали, что я утону. Но я всякий раз находила твою руку.

– Нет, не преувеличивай моей значимости. – Шариф мрачнел. – Ты пела духу в лесу. И тогда я не чувствовал твоего страха. Ты не нуждалась в чужой поддержке в тот момент, я видел это, не нуждалась и после. Все, что необходимо, ты обретаешь в себе самой.

Айсэт хотелось закричать: «Неужели ты не понимаешь?» – но она унимала рвущийся крик. Отец спал так же мирно, как мать. Муки его отступили, и борода лежала поверх савана, первым снегом на склонах гор. Айсэт черпала силы из его безмятежности.

– Тогда я пела своему одиночеству. Вовсе не духу. Одиночества я боюсь больше него. Смотри, горного духа нет здесь, – она указала на видения в озере, – воды знают, что страх к нему не родится. Потому что, когда я увижу его, ты будешь рядом со мной. Я поняла это сейчас. Я осмелилась войти в пещеру, потому что ты шел рядом. И оттого сейчас хочу понять тебя, Шариф. Почему же ты стремишься к своему страху?

Шариф разомкнул руки, опустил правую в воду:

– Все просто, Айсэт. Она моя смерть.

– Ты не можешь боятся смерти! Кто угодно, но не ты.

– Когда-то давно мне предсказали, что я умру от рук любимой женщины. Но вот незадача: она умерла, а я остался жить и уверился, – он усмехнулся, – что бессмертен. Но ты сказала: чтобы родилось чувство, чтобы родился страх, нужна встреча. Я встретил. Теперь уж у нее точно есть лицо.

Он перегнулся через край лодки и сдернул проступившую вуаль с головы фигуры.

– Должен ли я объяснять больше?

Слова замерли между ним и девушкой, что пряталась под вуалью.

Айсэт смотрела в собственные синие, ничего не выражающие глаза. Озеро издало стон, но слова так и не обрели звука. Все, что Айсэт хотела прокричать, прошептать, объяснить себе и Шарифу, поглотил удар. Вспенилась, забурлила вода. Лодку подкинуло и бросило в разворачивающиеся петли водоворота. Шариф потерял равновесие, ударился спиной о скамьи. Подобрался, оттеснил Айсэт как можно дальше в их маленькой лодке от низвергающихся струй и поднимающегося ввысь чешуйчатого тела.

– Бляго, – одними губами произнесла Айсэт, прижавшись к Шарифу.

– Вот и уготованная встреча, – прошептал Шариф, не оборачиваясь. – Третий, – рассмеялся он.

Тень водяного змея накрыла их. Рогатую голову Бляго украшали острые пластины. На темной-синей спине они переходили в частый гребень. Длинные зеленые водоросли усов свисали на желтое брюхо толщиной со ствол векового дуба. От основания головы вдоль чрева змея шла красная полоса чешуи. Загнутые клыки не умещались в пасти, выпирали из-под очерченного алой каймой рта. Перегородка крупных вывернутых ноздрей поднималась, выпуская клубы пара. Узкие, золотые глаза покрывались белесой поволокой и очищались.

Змей выгнулся, заревел, выставил другие ряды клыков, скрытые в пасти. Лодка застонала, Бляго обвил ее первым кольцом, отделив Айсэт от Шарифа.

– Нет, нет, – Айсэт забилась у скользкой мерцающей петли, – только не сейчас.

Шариф успел вытащить кинжал, вонзить в кольцо, обвившее лодку, выдернуть, разрывая россыпь мелкой чешуи, черной плоти и крови. Мышцы змея напряглись. Бляго зарокотал, засвистел.

– Это страх, всего-навсего страх, – твердила Айсэт, отгораживаясь от наползающей тени.

Кровь шлепалась в лодку крупными сгустками. Окатывала горячей зловонной влагой. Капли падали на голову Айсэт, и голубое платье напиталось чернотой. Змей поднял раненую часть тела над лодкой, Шариф бил в разворачивающееся над головой желтое брюхо.

Тень змея звала. Пахла знакомым ароматом, что обволакивал иныжа, орлов и их невест, манила увидеть больше позволенного. Но Айсэт не могла оставить Шарифа одного.

Солнце стремилось скорее убраться за горизонт. Где же ты, птица? Помоги! Бляго боится крылатых созданий! Он боится солнца, так уговори светило вернуться и сразиться с ним! Айсэт обращалась к единственному существу, имеющему власть над тенями, забыв о том, что птица им не помощник. Голоса болот вернулись, единым хором завели:

– Утонешь, утонешь.

Желто-синее тело змея свернулось и обвило лодку, круша беззащитное суденышко. Из воды показался хвост, увенчанный длинным шипом. Тень раскрылась.