Демон спускается с гор

На Айсэт взирал старец в венце. Он держал в объятиях мертвую девушку, вокруг них плескалась вода, которую Айсэт успела возненавидеть, и поднимали спины морские змеи. Тварь показывала часть своего прошлого, обвивая лодку третьей петлей. Правый борт разлетелся в щепки. Шариф прыгнул на чешуйчатую дугу. В тени, в бушующем море среди волн, взметались хвосты водяных чудовищ, поднимали пенные вихры. Двое подплыли друг к другу очень близко, наклонив рогатые головы. Они готовились к сражению. Остальные качались на волнах. Страх Айсэт перед реальным Бляго уступал место битве из прошлого, в которой мощь и красота слились в лязге и блеске острых рогов и чешуи. Один змей схватил второго за шею. Мощные челюсти сомкнулись, рванули плоть, отшвырнули голову противника в бездну. Кольца побежденного замерли в судороге. Расслабились и сжались несколько раз, прежде чем исчезнуть в волнах. Пляска смерти заворожила Айсэт и отвлекла от танца Шарифа. Он ловко перескакивал по изгибам, сминающим лодку. Кинжал летал из правой руки в левую, полосуя брюхо змея. Бляго исторгал яростные вопли, и крик Шарифа сливался с его ревом. Они вели свою битву невероятно далеко от тонущей в тени и море Айсэт. И она вскрикнула слишком поздно, выпотрошенная смертью огромного чудовища, погибающая вместе с ним и одновременно возвращающая себе истинное время. Хвост змея вырвался из воды. Выбил кинжал Шарифа, подсек ноги, обернулся вокруг колен и потащил его в воду. Айсэт сорвалась со скамьи, из мелькающих вокруг теней, вцепилась в запястья Шарифа. Лодка накренилась. Змеиное кольцо сжималось рядом с плечом Айсэт, а старец из тени поднялся над бушующим морем, над озером, в котором Айсэт узнала желание и страх Шарифа, произнес громовым голосом:

– Ты будешь искать смерти.

Солнце упало с неба в раскрытую пасть гор, бросив Айсэт укоряющий взгляд. Шариф дернулся, в лицо Айсэт брызнула кровь. Шип вошел в его спину. Змей заревел, и старец вторил перекатом грома:

– Но никогда не найдешь ее.

– Не иди за мной, – шепнул Шариф окровавленными губами.

– Помоги! – закричала Айсэт.

Они все звали свое: змей – победу, старец – отмщение, Шариф – избавление от боли, Айсэт – птицу, которой обернулся последний солнечный луч. Птица сорвалась с неба, налетела на змея, натолкнулась на его живот, камнем упала вниз, села на голову Шарифа. Ударила клювом и вырвала у него правый глаз, блеснувший золотым светом ее крыльев. Шариф вскрикнул, выскользнул из рук Айсэт. Хвост змея ударил его еще раз, лодка накренилась, и озеро забрало добычу, хищника и тень. Айсэт осталась лежать у разбитого борта. Она задыхалась. Темное небо покрывалось слезами, далекими, холодными и чистыми, а она, мокрая от воды и крови, не могла плакать. Рот ее застыл раззявленной раной и исторгнул крик.

Гумзаг говорил: «Есть семь небесных миров и семь подземных. И человеку суждено после смерти увидеть либо те, либо другие. По делам своим». «Ты не знал о семи озерах, учитель, семи ужасных глазах, глядящих не в небо, но в сердце. И пожирающих его».

Айсэт не переставала кричать. Ненавистная лодка без весел, без течения, без Шарифа, преодолевала озеро страха и скалы, замыкавшие его. Несла Айсэт в кровь, что излилась из ее вырванного сердца. Она забралась на уцелевшую скамью, перевела дух, искусала губы, прежде чем вновь позволить им открыться и продолжить вой, выходящий из нее вместо плача. Шестое озеро сплошь покрывали алые цветы.

«Мак с его сухой и холодной силой от бессонницы, – привычка брала верх, Айсэт невольно вспомнила все настои, в которых добавляла мак. – Никогда прежде не видела его растущим на воде. Это не может быть мак, просто очень похожий цветок. Совсем как тот, что рос у пещеры».

«Когда-то давно, – добавила тихая мысль. – В другой жизни, куда тебе уже не вернуться, – Айсэт подвыла ей. – Что же ты уготовило мне, шестое око? Ты красное от уже пролитой крови или той, что еще прольется? По крайней мере, я не вижу воду…»

Вода в ее жизни превратилась в проклятие. Гнилые земли, больные от болот; тени, захлебывающиеся холодными глубинами; море, к которому она всегда стремилась, захлестывающее ее чужой памятью; озера, отобравшие спутников. Мак колыхался, озеро тянуло лодку дальше. Айсэт наконец иссякла. Крик не оборвался, обратился в пустоту распахнутого рта, но и она вышла без остатка.

Айсэт встала на край у поломанного борта, занесла ногу над цветами.

– Ни к чему мне продолжать путь, – произнесла она, – лучше лечь среди цветов и стать одним из них. Моя кровь тоже красна, вы напьетесь ею, покроете тело, лицо, замените сердце, и я найду покой. Об одном прошу: если связаны вы с водами моей родной земли, донесите последний вздох до отца и матери. Попросите прощения вместо меня.

– Конечно, – послышалось позади, – верный ты выбрала выход. Воды всех семи озер идут к верхнему миру. Нырни – и вернешься.

Глава 16. Старшая сестра

Айсэт чуть не сорвалась в красный покров озера. Птица сидела на носу лодки, склонив голову к крылу, круглые глаза не моргали. На клюве темнели разводы крови.