Демон спускается с гор

– Скорбь отнюдь не утешение, – продолжила она. – Скорбью мы обманываем себя, продлеваем боль и получаем удовольствие от мучений. Человек любит мучиться. Страдание возводит его в один ряд с героями лживых сказок. Мертвым не нужна скорбь. Им пришлась бы по душе радость – то, что и при жизни приносит свет, которого нет в мире, куда заводит и оставляет сиротами смерть. Смейся, Айсэт. Он ведь любил смех? Твой герой?

Айсэт развернулась, насколько позволяла лодка, и сшибла птицу. Та взлетела и сразу опустилась на скамью. Айсэт снова замахнулась:

– Прочь! Прочь, убийца, иначе я разорву тебя!

Птица не сменила места, распушила перья, почистилась и уставилась на Айсэт немигающим взглядом:

– Не скаль зубы, если не можешь кусаться, девушка.

Она утрачивала птичьи черты. Глаза сближались, клюв расползался и раздваивался, проступали скулы, слетали перья. Птице возвращались человеческие лица, слепленные воедино.

– Улетай. – Айсэт скривилась от омерзения. Кожа под перьями трескалась и расходилась. – Возвращайся к своему господину. Неси добрые вести.

– У меня нет господина, – произнесли детские губы, они первые отделились от растекшегося клюва, – я вовсе не вестница. Я страж, следящий за порядком.

Айсэт не слышала слов, подбиралась к птице, чтобы схватить и бросить в воду, и держать под цветами, пока все три наметившихся рта не захлебнутся.

– Он отнял все и убил всех, – твердила Айсэт девочке. Той достался один человеческий глаз, который вертелся, гнездился в нужном месте. – Скажи: он скоро получит то, чего хочет.

– Мне мнилось, ты даже не знаешь, кто он, человек или дух. А ты берешься утверждать, что определила, чего он хочет? – удивились яркие губы девушки, пока, безглазая, она пробовала воздух трепетными ноздрями, определяя, близко ли Айсэт.

– Долину смерти.

– Он будет ей рад. Не так, как обещанной невесте, но все же. Это лучше, чем гость, которого не звали. Но сколько же времени понадобилось незваному гостю, чтобы понять, что все надежды бессмысленны!

Айсэт кинулась на птицу всем телом, и они обе с протяжным криком упали в воду. Айсэт зацепилась ногами за скамью, поломанный борт оцарапал живот. Птица вырывалась, раня нежные лепестки цветов. Бросок отнял у Айсэт воздух, который она успела глотнуть, прежде чем погрузиться в озеро, но она крепко держала птицу. Та отбивалась крыльями и когтями, силилась собрать облики воедино и ударить клювом. Вода бурлила вокруг их сражения, а глубина наблюдала десятками глаз. Айсэт выпустила остатки воздуха, когда из темноты к ним обратились девичьи лица. Одинаковые золотистые глаза, светлые волосы переплетены стеблями цветов. Одна из девушек подняла руки к Айсэт – и она выпустила птицу. Позволила ногам соскользнуть из лодки в надежде, что девушки окажут ей честь и примут в свои ряды. Множество рук, совсем как в пещере, подхватили ее, но не утащили в глубину, а подняли к лодке и осторожно опустили на скамью. Вместе с крылатой противницей.

– Тебе меня не убить. – Птица первой пришла в себя, стряхнула мокрые пряди со своих лиц, сорвала цветы, оплетшие голову, швырнула обратно в озеро. – Не ты дала мне жизнь, не тебе ее и забирать.

Айсэт снова бросилась на нее, и птица отшатнулась.

– Все же ты сомневаешься, вдруг сумею!

– Ты сошла с ума. Или, что вероятнее, была безумной с самого начала. Тебе не разрушить этого царства, как бы далеко ты ни забралась.

Они сидели друг напротив друга, покрытые красными лепестками. Айсэт сняла один со щеки, посмотрела в сторону скал, что обозначили переход в следующее, последнее озеро, и вздохнула:

– Почему же лодка все еще плывет?

– Чтобы ты сумела излить свою скорбь более благодарному слушателю? – Три лица птицы с ненавистью смотрели на Айсэт. Особенно кривилась старуха. Щерила гнилые зубы, водила языком по губам, морщилась.

– Все-таки он твой хозяин, – Айсэт пришлось по душе ее недовольство, – ты вела нас во все ловушки по его воле.

– Я никому не подчиняюсь. Я птица.

– Я видела прирученных ястребов.

– Неужели и их природа одарила столь прекрасными лицами? – нежно спросили детские губы.

– Нет.

– И даром слова?

– Нет.

– Не всякая птица певчая. Не всякий человек мудрец. Порой и глупость, та, что к месту, сродни искусству. Но место подобному искусству найти почти невозможно. Как твоей глупости. И тебе… – птица сузила шесть глаз, – всей.

Сейчас с Айсэт говорила личина девушки, один в один похожая на тех, кто вытащил их из воды.

– Тогда почему мой путь все длится?

– Потому что я сумела найти тебе место, – пробурчала старуха. – Если ты и дальше обещаешь сидеть смирно и не набрасываться на единственное существо, что помогает тебе от самой пещеры, то я, пожалуй, дам озеру показать тебе правду.

– Я твоей правды не хочу.