Демон спускается с гор

Она не увидела, кивнула Дахэ или сильнее отвернула голову от указаний. И уже не верила, что найдет воду. Лес упрямо указывал ей на свой недуг. Над искореженным самшитом возвышалась ольха. Меж листвы выглядывали сережки, серые и сухие. Попадался тис, но и его узкие, острые листья побурели. Айсэт невольно коснулась их и тут же отдернула руку: листья кололись. Она обрадовалась, когда к изорванному подолу платья простер огромные ладони лопух. Потянулась к ножу. Листья лопуха следовало срезать вместе со стеблем, вымочить в молоке, учил Гумзаг, завернуть в чистую ткань и приложить к ране, закрепив другой полосой ткани. Если бы по лесу бежали реки парного молока, а в деревне ей дали чистую рубашку… тогда Айсэт сказала бы, что они попали на небеса. Горный дух ничего не собирался им давать. Хуже того, он отнимал. Нож Айсэт остался в теле Тугуза. Никогда не пробовавший вкуса крови, нож наелся человеческого меда и сгинул в нем, потому что она позволила нарушить клятву целителя. Айсэт коротко вздохнула. «Пока я буду оплакивать нож, клятву мою растопчет еще одна смерть». Она схватилась за стебель лопуха, вскрикнула и разжала руки. Лопухи обожгли ее. Айсэт обернула ладонь рукавом, осторожно приподняла лист. Обратную сторону и весь стебель покрывала короткая темная щетина. Ни молоко, ни вода, которую еще предстояло отыскать, не помогли бы счистить ее.

«Не годится, – не разгибая спины, Айсэт пробиралась сквозь жгучую полосу лопуха, переворачивала листья, – все знакомо, но все не то».

Деревья молчали, безучастно наблюдали за ее поисками. Весь лес безмолвствовал: ни птиц, ни насекомых, ни белок. Айсэт поднимала голову, не сидит ли, притаившись в листве, рысь. Уши с кисточками так часто отвлекали Айсэт во время долгих прогулок с учителем. Она подкрадывалась к дереву, на котором сидела рысь, искренне надеясь, что зверь не услышит ее, не почует. Но рысь следила, поворачивая изящную голову, и ореховые глаза говорили: «Наглая девчонка, я лесная ведьма. Едва ты пересекаешь границу, оставляя тепло домашних очагов за спиной, ты попадаешь в мои владения. Захочу – нападу. Или по моему зову придут волки и медведи. Решу поиграть, переплету тропы – и ты никогда не найдешь следов учителя, не вернешься домой». Возможно, сейчас рысь пряталась среди ветвей, оттого Айсэт не могла найти нужных трав, и ручей, о котором говорил влажный мох на камнях, ушел под корни деревьев. «Я тоже ведьма, – обратилась к рыси Айсэт. – Все твердят мне об этом, а когда долго убеждают, начинаешь верить. Так помоги мне, сестра».

Рысь ни за что не стала бы колдовать в подобном лесу. Но Айсэт нравилось обращаться к ней за помощью, отвлекаясь от дурных мыслей. От желания вернуться в деревню. Посмотреть, все ли сгорело. Найти тела отца и матери, и Гумзага тоже. Проверить, в действительности ли они не были людьми, или дух обманул их дважды, выдав людей за медовые пустышки. «Дома есть все травы, что нужны Шарифу. В мешке тысячелистник, на полке, в корзине, болиголов, отец все время отказывался унять боль, его оставалось достаточно. И котелок», – Айсэт нахмурилась, она еще не нашла ручья, но уже думала, в чем же вскипятит воду. «В ладонях?» – поинтересовалась Дахэ и была права. «Не обязательно делать отвар, я разжую тысячелистник, наложу на рану кашицу. Еще бы омелы… – Омела любила самшит. – Но кругом мох и скрюченные листья».

«А может, попросить кабана с золотой щетиной? Не хитрую рысь, не медведя, который прибережет лесные дары для себя, а щедрого ведуна, что ищет желуди в лесной подстилке, как я сейчас ищу саму душу леса – бегущий у ног ручей».

«Или птицу, – подсказала память, – что пролетела сквозь железные врата, парила над пожаром. Она, – Айсэт с удивлением обнаружила, что знала птицу с солнечным оперением и до входа в пещеру, – слушала мои мольбы. Стоит ли обратиться к ней?»

Вместо рыси, кабана или птицы Айсэт увидела девочку.

Малышка в зеленом платье выскочила из-за дерева в шагах двадцати от нее. Ростом она была Айсэт по пояс. Девочка пробежала к другому дереву, легко перепрыгивая бугристые корни. Раз-два-три прыжка-перелета, юркая белка, она скрылась за стволом. Айсэт подкралась к дереву, девочка ловко пролетела к следующему. Голые пятки мелькали под подолом платья, она едва касалась ступнями земли.

«Откуда она здесь? Куда бежит? Почему одна?» – на мгновение Айсэт предположила, что лес дурит ее так же, как до того деревня. И что это она сама, маленькая Айсэт, убежала от занудных уроков Гумзага играть среди деревьев. Девочка обернулась. Она не походила на Айсэт. Лицо, круглое, совсем детское, слегка раскраснелось от бега, не от метки. Искрились большие ореховые глаза, светлые локоны скакали по плечам.

– Ты услышала меня, сестра, – прошептала Айсэт. – Погоди, – крикнула она девочке. – Не убегай, прошу. Нам нужна помощь!

«Где ребенок, там и взрослые. Где взрослые, там и деревня. Настоящая».