Демонтаж

Дверь квартиры отворилась. Рубо отвлекся от фильма. «Ничтожество, сукин сын, – услышал он пьяный голос, – подонок». Это был Вруйр. Вошел в комнату, вдребезги пьяный. Держал в руках новый трофей – японскую магнитолку. Чуть не уронил ее, споткнувшись о порог и задев телевизор. Невнятно мычал. Кто-то хорошо отколотил его. «Что-то стряслось?» – спросил Рубо, не поднимаясь. Вруйр присел к себе на кровать, положив рядом магнитолу. «Я понял одну вещь, Руб, одну вещь», – сказал он и развел руками. «Какую же» – «Что дьявол мой брат, а не человек. Я заигрался в любовь. Во имя Христа, к дьяволу любовь, к дьяволу! – Он умоляюще сложил руки. – Я устал плакать над этим миром, устал смеяться над ним». Рубо знал этот ход. Он покачал головой. «Не в этот раз, друг. Я на мели». Парень не унимался. «Ты же понимаешь меня? Ты же все понял обо мне?» – «Ты несешь херню, – ответил Рубо. – Тебе надо протрезветь». Вруйр отмахнулся и растянулся на кровати. Рубо сделал еще глоток. «Он бросил меня, – донеслось от противоположной стены. – Меня никто не любит». – «Меня тоже», – отрезал Рубо. Он поглядел на парня, валявшегося в почти бессознательном состоянии. «Тебе таз принести, дьявол? Не заблюешь ночью квартиру?» Вруйр молчал. Рубо пожал плечами. Вернулся к фильму. Комиссар уже гнался по горной тропе за преступником. Перестрелка. Рубо вспомнил, как в последний раз сходил в бордель. В дверях собралась очередь из солдат, недавно вернувшихся с фронта. Изголодавшиеся мужики, набившиеся в прихожую. Беспорядочно передавали бутылку водки и делились историями своих победоносных деяний. Поглядывали, давясь от смеха, как за прозрачной шторкой подрагивали женские ножки. Наконец подошла очередь Рубо, и он шагнул в темную комнату. На мятой простыне лежала, почти без чувств, незнакомая ему девушка. «Где Диана?» – спросил он. «Уехала», – услышал он в ответ. «Куда?» – «Почем я знаю?» Рубо вышел, растолкав пьяных солдат. В ту же ночь опустошил бутылку виски. А утром – в солнечный майский день – впервые навестил Сако.

Вруйр захрапел. Рубо принес из туалета таз, поставил рядом с его кроватью. Потом погасил свет, оставив включенным телевизор, и снова прилег на койку. Он привязался к парню. Раньше он испытывал что-то подобное только к Петро. Возможно, он был единственным, кого Рубо искренне полюбил. Наивно поверил, что может стать недостающей половиной другого. Он погрузился в молчание. В сознании проплывали воспоминания, как они поступили в университет, как заселились в общежитие, как встретились с соседом, Сако. Он вклинился в их дружбу, их стало трое. «Неразлучная университетская троица», – говорили им вслед.

Потом началось: перестройка, Сумгаит, война. Петро объявил, что идет на фронт. Рубо записался вслед за ним. Сако выбрал семью. А потом не стало Петро. И Рубо стало некого любить. Но он сам выбрал этот путь. Взрослый одинокий мужчина, лишенный любви. И предатель, трус. Все произошло быстро и бессмысленно. Рубо тяжело вздохнул. Ему сделалось тоскливо. Тем временем полицейские на экране грузили в скорую труп, накрытый простыней. Комиссар провожал его холодным взором. Он и его молодой помощник остались одни, посреди просторной лужайки, на фоне опустевшего загородного дворца. Комиссар спустился к озеру. «Когда мы только взялись за это дело, – заговорил он, не вынимая изо рта раскуренной трубки, – ты спросил меня, откуда берется зло на земле. Думаю, у философа, у богослова или у ученого найдутся свои ответы, не говоря уже об этих писателях, которым всегда есть что сказать». – «Я думаю, комиссар, что хуже писателей только журналисты». – «О да, мой друг, этих истериков невозможно заткнуть. Но вернемся к нашему вопросу. Теперь, когда очередное дело позади, но мои впечатления еще со мной, мне надо сказать тебе кое-что». Они встали у берега озера. Комиссар, выпуская клубы дыма, размышлял вслух: «Человеческая судьба двойственна. Она может быть ловушкой, а может быть пространством для творчества. Зло совершается тогда, когда человек поддается темным страстям души. Тогда судьба – ловушка. Добро же творится тогда, когда человек берет на себя ответственность, ответственность сначала за себя, а потом за весь мир, и тогда судьба становится произведением человеческой воли. Все в руках человека: и зло и добро». Вдоль противоположного берега озера проплыла лодка. В ней сидел одинокий мужчина. Он греб против течения.