Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Политическая реформа, провозглашенная в 1988 году с подачи А. Лукьянова и осуществленная в 1989‐м, традиционно оценивается у нас как, мягко говоря, не вполне последовательная410. Многими комментаторами справедливо отмечается, что вместо перехода к нормальной западной демократии, при которой посредством всеобщего, равного, тайного и прямого голосования народ выбирает себе президента и парламент, М. Горбачев реализовал странную систему, при которой часть народных депутатов СССР избиралась по округам, а другая часть – через общественные организации. Более того, в эту перестроечную политическую систему были встроены еще и некоторые другие антидемократические элементы. Выборы по округам оказались фактически многоступенчатыми: на первом этапе существовали механизмы для отсечения от участия в них целого ряда кандидатов, а на последнем этапе из числа народных депутатов СССР на съезде формировался постоянно действующий Верховный Совет, что вообще выводило бóльшую часть избранников за рамки реального участия в управлении страной. Наконец, президент СССР, которым М. Горбачев стал в 1990 году, избирался не гражданами страны, а народными депутатами. Подобный механизм избрания сделал генерального секретаря ЦК КПСС фактически безальтернативным кандидатом, тогда как на всенародных выборах большие шансы имел бы Б. Ельцин (что доказывает, в частности, его победа в 1991 году на выборах президента РСФСР – но для весны 1989 года это не так).

Думается, что логика политической реформы перестает быть странной, если принять во внимание три важных момента. Во-первых, следует учитывать ту чрезвычайно сложную экономическую ситуацию, которая сложилась в СССР к середине 1988 года. К тому времени было уже ясно, что совершенствование системы управления никак не улучшит ситуацию в стране, а, скорее всего, лишь ухудшит. Во-вторых, следует учитывать и то, что советское политическое руководство было коллегиальным, и Горбачев являлся лишь первым среди равных членов политбюро ЦК КПСС. Он мог начать перестройку только потому, что перемен в жизни страны хотели все его соратники, но, когда выяснилось, что эти перемены приводят к весьма противоречивым результатам, дальнейшее движение вперед потребовало концентрации власти в одних руках. В-третьих, политическую реформу 1988–1989 годов не следует рассматривать как стремление М. Горбачева построить современную западную демократию. Нет оснований считать, что он вообще стремился к ней, а не к такому совершенствованию социализма, при котором повышается уровень жизни населения, но власть остается в руках партийно-государственной номенклатуры. Те «ленинские принципы», к которым перестроечное руководство страны искренне желало вернуться, как раз и сводились к сытому, довольному народу, твердой власти небольшой группы революционеров и всеобъемлющей патерналистской системе, которую авангард пролетариата распространяет на многомиллионные массы не слишком сознательного населения.

Взглянув на те события, которые реально имели место в 1988–1990 годах, мы обнаружим, что личная власть М. Горбачева в результате осуществления политической реформы существенно возросла. Он сумел перестроить высшее руководство страны, отправив на второстепенные роли или даже в отставку других лидеров (Е. Лигачева, Н. Рыжкова и главу КГБ Виктора Чебрикова), и окружил себя теми людьми, которые были обязаны восхождением на высшие государственные посты лично генеральному секретарю. Впоследствии, правда, именно они организовали августовский путч 1991 года, составив так называемый Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), но это уже стало следствием объективной неспособности М. Горбачева справиться с ухудшающимся положением дел даже при наличии большой личной власти.

Сам по себе политический маневр, осуществленный М. Горбачевым, бесспорно, был весьма хитроумным. Он свидетельствовал о большом организаторском таланте генерального секретаря ЦК КПСС. Если в экономических вопросах он в силу недостаточности образования и отсутствия соответствующего рыночного опыта был не слишком силен411, то в политических вопросах М. Горбачеву, пожалуй, не было в тот момент равных. Политическая реформа позволила ему в 1990 году поставить вопрос о реальном переходе Советского Союза к рынку и даже создать аналитическую группу (во главе с Григорием Явлинским, Станиславом Шаталиным и Николаем Петраковым) по разработке серьезной рыночной реформы412.