Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

При этом тоталитарная пропаганда имеет в виду не отдельных индивидов, образцовых героических личностей, представленных соответствующей продукцией (например, фильмами «Светлый путь» или «Коммунист»), а массового человека. «Новый человек» мог появиться только в результате работы революционной партии после ее прихода к власти. Этот человек должен быть одновременно и продуктом действия всех институтов коммунистической системы, и материалом для их дальнейшего строительства и развития. Тотальному государству соответствовала принципиально новая система социализации и образования – координированная работа всеобщей массовой школы и вузов нового типа, «народной» армии, пропаганды, массовых политических организаций (партии, комсомола, пионерских, женских, военно-спортивных, корпоративных и т. п.), организации «пролетарской» культуры, управляемой посредством «творческих союзов».

«Советский человек» рассматривался и как нормативный образец (лозунг, плакатный и пропагандистский образ в кино, романах, газетных очерках), к которому люди обязаны стремиться, и как мера воплощения этого образца, представленного в сюжетах «перековки», коммунистического воспитания, становления «настоящего человека», борьбы с «пережитками капитализма», «мещанством». Этим понятие «советский человек» принципиально отличается от ранее известных социально-антропологических типов личности, которые воспринимались как описания фактически существующих характеров, а не как модальные проекции будущего.

Мифологемы подобного рода характерны не только для СССР, но и для ранних этапов всех тоталитарных режимов – в Германии, в фашистской Италии, в Китае и других странах. Но если по отношению к нацизму или фашизму не приходится говорить о проблеме репродукции такого «человека» в силу относительной краткости существования этих режимов (12 и 20 лет), то по отношению к советскому тоталитаризму (более 70 лет) вполне оправданными оказываются вопросы, как, в какой степени социально-экономические, пропагандистские или репрессивные институты влияли на структуру личности, формировали ее, каким образом этот тип человека повторялся в последующих поколениях. Другими словами – в какой степени этот сложившийся тип личности обеспечивал функционирование и репродукцию институциональной системы позднего тоталитаризма?

Идеологические лозунги и требования (патриотического самопожертвования, аскетизма, бескорыстного труда и проч.) в полной мере не могли быть реализованными в принципе, поскольку вступали в противоречие с интересами физического выживания людей в условиях террора, распределительной милитаристской экономики, форсированной индустриализации. Более того, всерьез никто не рассчитывал на их реализацию, что легитимировало (для господствующей партии) ресурс принуждения и сам статус власти, а для подданных оправдывало двойственность сознания, морали и норм бытового поведения, правовой релятивизм. Обычный человек должен был встраиваться в условия скудной повседневной жизни, определяемой государственной экономикой с ее тотальным принуждением к малооплачиваемому труду, иерархическим распределением благ и ресурсов, отсутствием выбора, системой контроля, пронизывающим все сферы публичной и частной жизни.