День ботаника

– Великое дело – Чернолес! Что я там, не бывал? А «Чёрный квадрат» я бы и забесплатно вынес, давно собирался. Как будто мало там всякой зловещей дряни! Истукан со штурвалом на стрелке, скульптуры эти жуткие, Дом на набережной, подвалы Малюты Скуратова… На Болотной, вон, вообще казнили, того же Пугачёва именно там четвертовали! Думаешь, нечисть всякая в тех местах просто так расплодилась, сама по себе?

– Слышала я от одного лешака сказочку о Калиновом мосте. – вступила в разговор Лиска. – Давно, ещё, когда в Золотых Лесах жила.

– Это от Гоши? Да, он эту байку любит. Только зря ты так пренебрежительно – лешачиные сказки иногда очень даже стоит послушать.

– Я вот чего понять не могу… – Коля-Эчемин положил штуцер на столешницу, и оружием немедленно завладела Лиска. – Третьяковка битком набита картинами, которые в Замкадье стоят миллионы. Почему же их сразу не вывезли? Скажем, на вертолётах?

– Раскатал губёшки! – ухмыльнулся Сергей. – Последние вертушки вылетели из Кремля через шестнадцать часов после начала Зелёного прилива, и разбились, не дотянув даже до Третьего Кольца. Электроника сдохла, понимаешь? Да и не в вертолётах дело: когда миллионы народа ломанулись из города, властям стало не до картин, будь они все хоть Моны Лизы.

– Я тоже об этом слышала. – вступила в разговор девушка. – Поначалу было не до того, чтобы спасать культурные ценности, а когда первая паника улеглась, деревья уже вымахали выше домов, и что творится внизу – никто не знал. Многие думали, что там вообще ни одного здания не осталось. Со спутников-то Лес не сфотографируешь, получается хрень какая-то размытая…

Егерь кивнул в знак согласия.

– Ну да. Пока наблатыкались ходить по Лесу, пока тропки протоптали, пока выяснили, что цело, а что нет – прошёл не один год. То есть, и раньше шарили, конечно, те же барахольщики – правда, те больше по банкоматам и ювелиркам. А залезть в такую задницу, как Третьяковка или Пушкинский музей, да ещё и выйти оттуда живым – шалишь, брат, это только егерям по плечу. Да и что там за сокровища – картины и прочая музейная хренотень? Нет, ребята, купите себе гуся и крутите бейцы ему. Настоящие ценности лежат по секретным архивам, а их в Москве до дури. ФСБ, МинОбороны, институты всякие, шибко закрытые. Вот, к примеру, заказали мне как-то забраться в одно местечко…

И осёкся. Собеседники понимающе переглянулись – егерь едва не сказал лишнего.

– Ладно, фиг с ними, с картинами! – подвела итог дискуссии Лиска. – Лучше скажи, Эчемин, ты договорился со своими приятелями? А то у меня двенадцать человек, их надо на чём-то везти!

– А как же? – кивнул Коля. – Индеец сказал – индеец сделал. Три лодки, моя четвёртая. Завтра с утра и отправимся, караваном. Тебе, Бич, куда, до Бережковской?

– Высадишь поближе к Новодевичьему. Надо забрать у брата Паисия заказ – патронташ и чехол для этого красавца. Не таскать же его по Лесу вот так?

И похлопал по элегантному, в теснённой коже и ремнях, футляру.

Радиола взвизгнула звукоснимателем и умолкла. Сергей обернулся – двое крепких парней, судя по одежде, речников, – прижали к стойке полноватого мужчину лет сорока, в чёрном пиджаке и фетровой, не по сезону, круглой шляпе. Правый глаз у него стремительно заплывал багровым. Третий речник сдирал со стены яркий постер.

А Коля-Эчемин уже встрял в назревающую потасовку:

– Эй-эй, Шнайдер, хорош беспредельничать! Не поделили что – ступайте на воздух, там разбирайтесь. И не гопой на одного, а по-пацански, в однорыльство!

– А, это ты, Эчемин… – отозвался речник, которого назвали Шнайдером. – Да было бы с кем буцкаться, хорёк с Останкино… Прошмыгнул в бар, мы и моргнуть не успели, как он свой плакатик на стену налепил. Проповедовать намылился, падла!

– Его счастье, что не успел. – кивнул второй, не отпуская рукава пленника. – А то вмиг сыграл бы за борт со своими бумажонками. А ну, сволочь, говори – будешь ещё людя̀м отдых портить?

И замахнулся увесистым кулаком. Незадачливый проповедник в съёжился, сделал попытку закрыться от удара. При этом шляпа свалилась с головы, обнажив аккуратную, блестящую в свете масляных ламп, лысину. Речник обидно загоготал.

– Говорю же, завязывайте! – твёрдо повторил каякер. – Люди на тебя смотрят, заказчица… Подумает – кого Эчемин порекомендовал, отморозков?

И кивнул на Лиску, с интересом наблюдавшую за происходящим.

Парни переглянулись и отпустили жертву. Потрёпанный проповедник подхватил шляпу с пола и шмыгнул за дверь. Сергей – он успел подойти и держался у Коли за спиной – отобрал у речника надорванный плакат. На большом листе мелованной бумаги был отпечатан красочный пейзаж: мужчина и женщина идут по колено в густой траве. На плечах у мужчины ребёнок, все трое улыбаются яркому солнцу. На заднем плане – заброшенные здания, подёрнутые ползучей растительностью, в небе птичьи стаи, на переднем плане – белоголовый орёл. И надписи на русском и английском языках: «Церковь Вечного Леса – путь в будущее человечества. Отриньте убогие костыли цивилизации!»