День ботаника

– Спасибо, Рубик-джан. – ответил Сергей, засовывая в поясную сумку два толстых пятнадцатисантиметровых патрона с тупоносыми пулями. – А для нижнего ствола есть? Чтобы, значит, два раза не ходить…

Армянин хлопнул себя по лбу, покопался в комоде и достал пачку патронов обычного размера.

– Как я мог забыть! Ты постреляй, а я стол велю накрыть. Покушаем, вина выпьем, отметим!

– Не вопрос, Рубик-джан. Но я ещё хотел сказать…

– О втором заказе, да?

– О нём. Мне очень жаль, но не вышло. Здание деревья разрушили, внутри хлам один. Я долго искал, рылся – голяк! Ещё и лианы-трупоеды проросли – Чернолес-то в двух шагах, сам понимаешь…

– Да, беда… – хозяин лавки сокрушённо покачал головой. – Прямо и не знаю, как говорить буду – заказчик солидный, очень расстроится. Ну да ничего не поделаешь: Лес, он не спрашивает.

Забрал – значит, судьба такая!

– Именно, так. Судьба.

«…извините, Рубен Месропович. Не хотелось вас обманывать, а иначе никак. Не могу я правду рассказать – не остановится твой „солидный заказчик“, другого пошлёт…» – Ладно, Бич, иди, опробуй свою игрушку. И возвращайся через полчасика – сегодня кололак[8] будет, долма̀ – нельзя, чтоб остыло!

III

– Взгляните, молодые люди: не правда ли, замечательные создания?

Прямо перед Егором сидела тощая девица с волосами, собранными в конский хвост, как и все вокруг, в белом лабораторном халате. Он поморщился – студентка пользовалась приторными духами с цветочными нотками и несколько… переборщила. Приходилось терпеть.

В стеклянном ящике на столе молниями метались крохотные белые комочки.

– Какие лапочки! Какие крохотулечки! – защебетали студентки. Действительно, создания едва-едва дотягивали до половины размера обычной мыши – сантиметра по три вместе с хвостом.

– Срок жизни среднестатистической особи составляет год-полтора. А у этих – три дня! Всего три дня, на весь жизненный цикл – рождение, размножение, смерть. Вы понимаете, что это значит?

– Бедняжки так быстро умирают? – горестно ахнула девица с конским хвостом. – Ой, как жалко!

Судя по выражению лица профессора, он с трудом удержался от экспрессивной лексики. – Вы, барышня, что-нибудь слышали о дрозофилах? – Ну… это мушки такие, да?

– Замечательно! – саркастически рассмеялся Симагин. – «Это такие мушки»! Положительно, вы не зря занимаете место на Биофаке. Может, заодно, поведаете и о том, какую роль эти «мушки» играют в генетических исследованиях?

На студентку жалко было смотреть. Казалось, если профессор скажет ещё хоть слово – она разрыдается. Но Симагин уже сменил гнев на милость.

– Вдумайтесь: теплокровные млекопитающие с бешеным метаболизмом, причём поколения сменяются раз в сутки! Потому я и дал проекту название «Однодневки». Теперь, когда мы добились успеха, учёные получат возможность работать с генами млекопитающих со скоростью, ранее доступной только на дрозофилах! Это переворот, молодые люди, и он стал возможен благодаря работам нашей лаборатории с биоматериалом, полученным в Лесу. И это лишь первый шаг в программе, цели которой я пока не вправе раскрыть!

Прозвенел звонок с пары, мыши заметались ещё сильнее, превратившись в размытые белые полоски. Студенты уже поднимались с мест. Девица с конским хвостом встала, отодвинула стул, повернулась и нос к носу столкнулась с Егором.

– Простите, а вы… я вас не знаю! Из какой вы группы?

Лицо у неё было вытянутое, с тяжёлой челюстью и длинным носом. Такие лица обычно называют лошадиными.

– Моё имя Егор. А у вас замечательные духи… это ландыш или вербена?

Девица кисло улыбнулась.

– Ландыш.

«… и зубы крупные, как у кобылы…»

– Видите ли, Катя, мне бы хотелось… вас ведь Катей зовут?

– Откуда вы знаете?

Егор пожал плечами – с лёгким намёком на многозначительность. На этот раз лошадиная улыбка была шире.

«…как же не знать, если на халате, на месте, где у женщин обычно бывает бюст, у тебя выведено „Екатерина Смольская, гр. 103“?..»

– …так вот, Катюша, мне необходимо уточнить кое-что насчёт несчастного юноши, вашего однокурсника.

– Конкина, что ли? Да, ужас – вчера только был на занятиях и вдруг… а вы, значит, следователь?

В глазах биологички мелькнуло жадное любопытство. Продолжая говорить, она как бы невзначай оттёрла Егора от сокурсниц.

Егор усмехнулся – про себя, конечно. История, старая, как мир: ухватить новость погорячее и хвастаться перед подругами. Иные вещи не меняются, даже когда мир вокруг встаёт на дыбы.

Вместо ответа Егор неопределённо пожал плечами.

– Вижу, вы были с ним хорошо знакомы? Не уделите мне несколько минут? Давайте сделаем так: я напою вас кофе, а вы мне ответите на несколько вопросов.

Через полчаса Егор, насвистывая бодрый мотивчик, сбежал по лестнице главного холла. Расчёт полностью оправдался: девица с лошадиным лицом выложила ему всю подноготную погибшего. По её словам, покойный Конкин был себе на уме, хотя ничего особенного из себя не представлял ни в плане учёбы, ни в каком другом.