День ботаника

– Семьдесят девятый год, «Штайр-Манлихер», знаменитая австрийская фирма. Верхний ствол двенадцатого калибра, нижний – винтовочный, восемь-тридцать пять «Солотурн». Пойдёт?

Егор взвесил ружьё на руках. Изящные, точные формы завораживали, вызывали детское восхищение. Мелкая, почти ювелирная насечка орехового ложа так и просилась в ладонь.

– То, что надо!

– Тогда подберем приличное мачете вместо твоего ржавого тесака, и ужинать. Завтра надо выйти пораньше – в девять на станции МЦК будет ждать один мой приятель-путеец, а до тех пор надо кабана подстрелить, или хоть косулю. Я всякий раз, как обращаюсь к путейцам, прихватываю свежую дичину – традиция, однако…

День седьмой 21 сентября 2054 г., вторник

I

Обросшая жёсткой щетиной туша тяжело ударилась о дощатый пол вагона-теплушки. Помощник машиниста, парень лет двадцати, с веснушчатой физиономией и широкими, как лопаты, ладонями, восхищённо рассматривал добычу.

– Ох, и здоровенный! Пудов семь потянет. Как же вы его дотащили? Бич посмотрел на него с жалостью.

– Это, юноша, не кабан, а подсвинок, ему и года-то нет. Здешние кабаны вымахивают до двухсот килограммов.

– Да ты не слушай его, Бич, молодой ещё. – Путеец накрыл добычу брезентом. – Всего неделя как с Поляны, жизни не знает. – А Митяй где? Он же вроде у тебя ездил за помощника? Путеец поскучнел лицом.

– Нет больше Митяя. Третьего дня за «Белокаменной» словил стрелу в шею. И, вроде, несильно зацепило, только вот стрела оказалась красной. Мы уж и слизня прилепили, только он подох – видать крепкий яд был.

Егор чуть не спросил о загадочном «слизне», но сдержался – похоже, сейчас было не время для любопытства. – Сильно мучился? – тихо спросил егерь. Путеец мотнул головой и длинно, матерно выругался.

– Аватарки словно озверели: пять нападений за две недели, семь раненых, один убитый. Дрезину Зарипа-Чайника сожгли. – И что же вы теперь, через Лосинку не ездите?

– Вот уж не дождутся! На железке мы хозяева, чтоб из-за всяких обезьян бесхвостых… впрочем, ты же, Бич с ними дружишь?

– Я со всеми стараюсь дружить. – не стал спорить егерь. – Работа у меня такая. А к аватаркам подход надо иметь. – Подход к ним… – путеец злобно сплюнул в открытую дверь вагончика. – Да я с этими зелёными упырями на одном поле дристать не сяду! А ты чего вылупился? – окрысился он на помощника. – Вали в будку, пары разводить!

«Путейцы», мощное сообщество, обосновавшееся на Трёх Вокзалах, были истинными королями железных дорог. Сообща они содержали ремонтные мастерские и перевалочные базы, сообща ремонтировали стрелки и подновляли железнодорожные насыпи – там, где на это хватало сил. Если бы не их усилия, сухопутным транспортом в границах Леса служили бы лишь крепкие ноги лесовиков и их живых средств передвижения, вроде длинноухих сородичей петюниного Мойши. Но соединить свои рельсы с внешним миром путейцы не могли – по странной прихоти Леса, они, неизменно обрывались за пару километров до МКАД. Чащоба там стояла непроходимая, способная противостоять хоть бронированным бульдозерам, хоть огнемётным тяжёлым танкам. К тому же, любые раны Лес залечивал в считанные часы – куда быстрее, чем люди успевали их наносить.

По уцелевшим железным дорогам катался туда-сюда пёстрый набор транспортных средств: от низеньких тележек с ручным приводом-качалкой до больших ремонтных дрезин с закрытыми будками, кранами и площадками для шпал. Попадались похожие на обрубок пассажирского вагона автомотрисы, грузовики и «уазики», переставленные на рельсовый ход и моторизованные крохотульки, размером с письменный стол, едва вмещающие двух-трёх пассажиров. Оставшиеся после Зелёного Прилива запасы жидкого топлива давным-давно превратились в комковатое негорючее желе, так что любителям механической тяги пришлось переходить на самопальный биодизель. Для тех же, кто предпочитал заготавливать топливо возле насыпи, в мастерских Трёх Вокзалов наладили изготовление газогенераторов.

Среди независимых властителей рельсовых путей, нынешний знакомый Бича занимал особое положение. Он был одним из ветеранов сообщества и когда-то ездил на самодельной газогенераторной дрезине, но потом судьба подбросила ему подарок в виде найденного на запасных путях станции Москва-Товарная маневрового паровоза серии 9П. Лёха два года оживлял раритетный механизм: менял проржавевшие трубки котла, выискивал в локомотивных депо подходящие части, даже заказывал недостающее из-за МКАД. А под занавес грандиозного труда обновил покраску, включая красные, с белым ободком колёса и большую звезду на крышке котла. С тех пор Лёхин 9П считался гордостью локомотивного парка Леса, а сам он получил от коллег вполне заслуженное прозвище «Кочегар».

– Погодите, мужики, я с вами!