День, когда мир перестал покупать

Некоторые из самых ярких видимых из космоса отдельных огней – нефтяные и газовые скважины (на них тоже есть факелы, вроде того, что Джон Гленн видел на нефтеперерабатывающем заводе недалеко от Перта). Среди мест, полных таких факелов, можно выделить Баккеновскую формацию в Северной Дакоте – одно из крупнейших месторождений нефти и газа в США. Скважины здесь расположены настолько плотно и занимают такую большую площадь, что ночью с орбиты пейзаж кажется почти пиксельным. Нефтяные и газовые компании неохотно останавливают (или, как говорят на отраслевом жаргоне, «затыкают» – shut in) скважины даже в случае таких серьезных экономических спадов, как рецессия; вместо этого они уменьшают количество выкачиваемой нефти, в результате чего уменьшается объем сжигаемого в факелах газа и их свечение. Тем не менее Сторигард предсказывал, что в мире без покупок может случиться столь сильное снижение потребления топлива (на отраслевом жаргоне – «разрушение спроса»), что вскоре станет видно, где «заткнули» скважины. Пандемия подтвердила его правоту. Ко второму месяцу повсеместного локдауна «пиксели» на территории Баккеновской формации и других нефтяных месторождений не просто потускнели, а стали гаснуть один за другим.

Из-за этого могут исчезнуть целые города. В 1998 году ночью с орбиты вряд ли был видел свет на крошечной стоянке грузовиков в Илакаке, остров Мадагаскар. Но затем в том году поблизости обнаружились большие залежи сапфиров и рубинов, и через пять лет поселок Илакака превратился в яркое пятно света, окруженное вырытыми вручную шахтами с названиями вроде Swiss Bank. В мире, переставшем покупать драгоценные камни, происходит нечто противоположное тому, что Джон Гленн видел в Перте. Вместо выхода из темноты на свет, Илакака может погрузиться во мрак.

Вообразите Чикаго, где на 90 % меньше света. Или даже представьте себе, что в большинстве американских городов освещение уменьшилось в три, а то и в пять раз. Представьте Мадрид или Милан с их сверкающими улицами и площадями, потемневшие наполовину. Нарисуйте мысленно картину Шанхая, где разноцветное сияние залитого прожекторами горизонта отбрасывает радугу на реку Хуанпу, или площади Хатико в Токио, купающейся в свечении гигантских видеоэкранов, а затем представьте себе эти места «остывшими» и затененными. Вообразите Лондон настолько тусклым, что окружающая его автомагистраль М25 больше не различима из космоса. Как бы выглядела жизнь в таких городах, если бы резкое снижение потребления омрачило земной шар?

Это было бы похоже на обычную ночь в Берлине.

«По крайней мере, если судить по измерениям со спутника, Германия намного темнее, чем большинство других богатых мест, – отмечает Кристофер Киба, физик и исследователь светового загрязнения в Немецком исследовательском центре геонаук GFZ[4]. – Думаю, пока что мы не вполне понимаем, почему это так. Отчасти это связано с уличными фонарями, но в какой-то мере и с культурой».

«Я тот, кто с ночью был знаком», – писал поэт Роберт Фрост. «Это определенно обо мне», – говорит Киба. Он любит рестораны при свечах, и даже когда лето простирается далеко в осень, как это часто бывает в наши дни в Берлине, на нем не увидишь признаков загара. Его одежда – черного и серого цветов; он носит футболку с надписью «Потому что каждому дню нужна ночь». В пять лет он уже знал о световом загрязнении, ведь его семья жила в маленьком городке к югу от Эдмонтона; он легко мог заметить разительный контраст между ночным небом на юге и городским свечением небосвода на севере.

Берлин, по словам Кибы, придерживается политики «не больше света, чем это разумно и необходимо».

Уличные фонари включаются только с наступлением настоящих сумерек, а не при первом намеке на закат, как в других городах. Площади, которые блистали бы белым в Лондоне или Лас-Вегасе, Риме или Сеуле, отличаются здесь мягким зернистым светом винтажной фотографии, снятой на смартфон. Вывески магазинов и уличная реклама, как правило, менее крупные и не столь броские, как в других городах. Даже стоя в особенно яркой части Берлина (рядом с освещенной прожекторами мемориальной церковью кайзера Вильгельма, разбомбленной во время Второй мировой войны и трогательно сохраненной в частично разрушенном состоянии), Киба смог бы насчитать вдвое больше звезд, чем в большинстве центральных кварталов других мегаполисов.

До недавнего времени в Берлине было более сорока тысяч газовых фонарей – больше, чем в любом другом городе. Хотя их постепенно заменяют более яркими энергоэффективными лампами, многие берлинцы недовольны этим и предпочитают золотое свечение газовых ламп – мягкое почти до неприличия. По мнению Кибы, это явный признак того, что городские жители не обязательно считают яркое освещение идеальным.