День, когда мир перестал покупать

К тому моменту, как бум восьмидесятых закончился, большинство финнов были так сильно обременены высокими ипотечными или арендными платежами, что почти ничего не тратили на легкомысленные покупки. Тем не менее те же банковские лоббисты и политики, которые и породили экономику мыльного пузыря, обвиняли обычных граждан в том, что те спровоцировали крах своей жадностью и неумеренностью. Охваченные волной стыда, многие жители этой исторически очень бережливой страны сократили свои расходы даже больше, чем требовалось.

«Это было психологически тяжело, – говорит Юха Силтала, историк с квадратной челюстью и ледяными глазами, словно только что вышедший из метели одной из эпических финских языческих поэм. – Когда люди наслаждаются жизнью на уровне сильно выше нормы предыдущего поколения, они подозревают, что вышли за рамки, и что экономический коллапс – это знак гнева Божьего. Им пришлось усмирять злых духов и судьбу, бичуя себя, отказываясь от всего».

Некоторые семьи были вынуждены продать почти все свое имущество; иные отказались от мечты завести детей, потому что не могли позволить себе растить их. Именно во время финской депрессии страна печально прославилась чрезвычайно высоким уровнем самоубийств, что является одним из самых широко известных фактов об этой малоизвестной стране.

Потребление в период финской депрессии упало всего на 14 % за четыре долгих года – поразительно, насколько серьезными бывают последствия даже умеренного снижения расходов домохозяйств. Великая рецессия в США лишила людей рабочих мест, домов, бизнеса и сбережений, но на бумаге не стала национальной катастрофой, как не стала ей и пандемия в 2020 году. За последние сто пятьдесят лет США лишь дважды переживали настоящие катастрофы потребления. Первая случилась в 1920–1921 годах, когда сокращение федеральных расходов после Первой мировой войны вызвало падение потребления примерно на 15 %. Десять лет спустя наступила Великая депрессия, с двадцатиоднопроцентным спадом в течение нескольких лет. Если многие американцы задавались вопросом, почему повседневная жизнь во время Великой рецессии или коронавирусного кризиса выглядела не так плохо, как во время Великой депрессии, то одна из причин заключается в том, что ни то, ни другое не было столь же серьезной катастрофой, хотя десятки тысяч американцев все же столкнулись с сокрушительными трудностями.

Еще одна причина, по которой недавние экономические кризисы не кажутся такими серьезными, состоит в том, что большинству населения в богатых странах нужно пройти долгий путь, прежде чем они достигнут дна. В 1930-х годах, когда четверть семейного бюджета среднестатистического человека тратилась на еду, потерявшие работу фактически голодали: есть истории о людях, которые ели гнилые бананы и корм для животных. Во время Великой рецессии многие американские потребители просто покупали меньше песен в iTunes, ходили в менее дорогие рестораны, переключились на дешевые телефонные и кабельные телевизионные планы. Сократите американское потребление сегодня на 14 % (то есть на столько же, как в годы финской депрессии, и это лишь вернет нас к уровню, на котором американцы потребляли пять лет назад – с поправкой на инфляцию. А еще это стало бы одной из величайших экономических катастроф в истории.

Парадокс катастроф в том, что по прошествии времени мы часто оглядываемся на них с любовью. Причины этого начали проясняться в 1920-х годах, когда небольшая группа ученых-социологов создала область «исследования катастроф». Среди их важных первых открытий было то, что, вопреки сюжетам голливудских фильмов, люди, пострадавшие от таких катаклизмов, как война, землетрясение или ураган, с большей вероятностью будут заботиться друг о друге, чем использовать друг друга в своих интересах, и скорее будут действовать разумно и целенаправленно, не становясь рабами первобытного страха.