День, когда мы были счастливы

Внутри мужской палатки Генек с готовностью раздевается: он обменял всю лишнюю одежду, какую мог, на дрова и дополнительные пайки, чтобы пережить сибирскую зиму, и с тех пор почти каждый день носит одни и те же брюки, рубашку и белье. Голый, он идет к шлангу, из которого разбрызгивается что-то, от чего щиплет в носу.

– Лучше закройте глаза, – советует новобранец, закончивший прямо перед ним.

Стерилизационный душ жалит, но Генек наслаждается холодными уколами раствора, стекающего по ребрам, смывающего грязь с кожи, очищающего его от времени, проведенного в ссылке. Когда все кончено, он открывает глаза и с облегчением видит, что маленькую кучку его изношенной одежды унесли, чтобы, без сомнения, сжечь. Он стряхивает несколько капель резко пахнущего раствора с конечностей и присоединяется к другим новобранцам у бадьи с водой, похожей на морскую, где ополаскивается с помощью губки. Губки! Позади ждут остальные, так что ему приходится приложить всю силу воли, чтобы не потратить лишнюю минуту или две, наслаждаясь первой настоящей ванной за много месяцев. Теперь он пахнет смесью хлорки и моря, ему вручают полотенце и направляют в следующую палатку, забитую аккуратными стопками новой одежды: трусы, майки и обмундирование разных форм и размеров. Он выбирает пару легких штанов хаки и натягивает через голову рубашку с короткими рукавами, хлопок с роскошной мягкостью прилегает к телу. В третьей палатке ему вручают пару парусиновых ботинок, пробковый шлем, мешок фиников, шесть сигарет и чек на небольшую сумму.

– Завтрак ровно в семь, – говорит ему интендант, когда он поворачивается уходить.

– Завтрак?

Генек так привык питаться один раз в день, что сама мысль о том, чтобы положить в желудок что-то питательное на рассвете, кажется чуждой.

– Ну знаете, хлеб, сыр, джем, чай.

Сыр, и джем, и чай! Генек кивает, захлебываясь слюной, слишком ликующий, чтобы говорить.

На пляже он находит Херту. Она сидит, держа Юзефа на руках, рядом стоит корзина апельсинов. Ей выдали такие же брюки хаки и рубашку, только женские. На Юзефе только тканевый подгузник и носовой платок, который Херта намочила в воде и положила ему на голову. Он пинает ножками песок, очарованный ощущением горячих крохотных песчинок. Мимо идет персидский мальчик, продающий виноград. Некоторое время они сидят молча, глядя на горизонт, на блестящую гладь Каспийского моря и возвышающиеся над ним похожие на зубья пилы горы Эльбурс.

– Думаю, мы попали в правильное место, – улыбается Генек.

Август 1942 года, Тегеран. Вскоре после того, как люди Андерса достигли Тегерана, Сталин настойчиво требует, чтобы поляков послали в бой, но Андерс настаивает на том, что им нужно больше времени на восстановление сил. В Тегеране многие умирают: кто-то слишком ослаб и заболел во время перехода, кто-то не может переварить резкое введение в рацион жирной пищи. Другие, благодаря персам и поставкам из Британии, становятся сильнее. Когда в октябре прибывают обмундирование и настоящие кожаные ботинки, боевой дух в палаточном лагере Тегерана достигает небывалых высот.

23 августа 1942 года. Начинается Битва за Сталинград. Нацистская Германия при поддержке стран «оси» расширяет границы своих европейских территорий и пытается овладеть Сталинградом на юго-западе России в сражении, которое станет одним из самых кровопролитных в истории.

Глава 38 Фелиция

Варшава, оккупированная Германией Польша

сентябрь 1942 года