День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Скорее, подобно многим другим иудеям эпохи Второго Храма, Павел смотрел на историю Израиля в свете текста Второзакония 26–32. Завет всегда включал в себя благословения и проклятия, а проклятия за непослушание влекли за собой изгнание. Одно из слов, которое использовалось в древних греческих переводах Писания Израиля, где речь шла об «изгнании» или «плене», Павел применяет, когда кратко говорит о судьбе Израиля под Законом в Римлянам 7:23: aichmalōtizonta, «делать пленником». Лишь после этого Бог может совершить великий акт освобождения и преображения, через который произойдет обновление завета. Только тогда Божий замысел о всем творении – через Израиль и завет с ним для всего мира – может быть осуществлен. Павел, как мы видели много раз, долго и мучительно размышлял об этой истории, и тут мы, несомненно, видим самый важный плод его размышлений.

На протяжении большей части христианской истории молчаливо предполагалось, что длинное, сложное профетическое повествование, представленное во Второзаконии – так хорошо известное евреям во времена Иисуса и так мало интересующее последователей Иисуса после первых нескольких поколений – имеет по сути мало отношения к основам христианства. Можно смело перепрыгнуть от Исаии 53 и Даниила 7 к Евангелиям и как ни в чем не бывало шагать дальше. Но любое отступление от иудейского нарратива, в данном случае от иудейского нарратива, средоточием которого стал Мессия Израиля, – это шаг в сторону язычества. И мы видим, как это происходит, поскольку отказавшиеся от еврейского повествования неизбежно ищут иной нарратив и в конечном итоге приходят к «договору дел»: для такой точки зрения история Израиля всего-навсего дает нам пример людей, которые все поняли неверно, хотя там также есть ряд изолированных обетований, указывающих на далекое будущее.

Какой же замысел Бога скрывался за этой долгой историей жизни Израиля под Законом Моисеевым? В Послании к Римлянам Павел дает на это потрясающий ответ, который ведет непосредственно к самому полному и ясному объяснению того, какими средствами была достигнута эта цель. Закон был дан, уверенно говорит он, чтобы собрать «Грех» в одной точке – и тогда его можно будет осудить раз и навсегда. История «Израиля под Торой» должна была привести к накоплению греха, чтобы собрать его в одну кучу, – и одновременно она вела к приходу представителя Израиля, Мессии. Подобного рода двойное повествование мы видим в таких «текстах-близнецах», как Псалмы 104 и 105 – это яркая и полная надежд история избрания, избавления и обетований, а также мрачная и грустная история бунта, падений и изгнания, – и эти истории наконец пересеклись, когда Мессия, на которого были направлены надежды и обетования, встретился с Грехом, который был собран в одну кучу Законом. И его смерть стала тем средством, которое позволит преодолеть «Грех», накопившийся именно с помощью Торы. Если мы хотим понять смысл раннехристианского выражения «он умер за грехи наши», этот отрывок даст нам самый полный ответ.

Многие христиане, привыкшие рассказывать эту историю обычным образом, могут сказать, что это слишком сложное отступление от главного. Разве не достаточно, скажут они, знать, «что он умер за грехи наши»? Зачем нам включать длинную и мучительную историю Израиля в эту картину? Так легко оставить эту историю без внимания, отодвинуть в сторону то, что говорит Писание Израиля, быстро пролистать его страницы, остановившись разве что на одном-двух текстах, на которые можно будет сослаться потом. Но «суть дела» – завершение и цель общественного служения Иисуса – обретает свой подлинный смысл лишь в рамках всей истории. Мессия умер за грехи наши по Писаниям, а не в соответствии с какими-то системами, в которые можно вставить несколько фрагментов Библии.

Все это ясно выражено в Римлянам 7:13. Вся эта глава подробно раскрывает смысл намека, который прозвучал в 5:20: «Закон же был рядом» (рядом с линией Адам – Мессия), «чтобы умножилось преступление в полной мере. Но где умножился грех, явилась преизобильнейшая благодать». Как мы уже отмечали, слово «чтобы» тут стоит не случайно и имеет важнейший смысл. Таков, говорит Павел, был замысел Бога, когда он давал Закон. Но почему Бог захотел умножить преступление? Разве это не странно? Ответ на это звучит в Римлянам 7. «Чтобы» из 5:20 дважды повторяется в 7:13:

Итак, добро [Закон] стало для меня смертью? Отнюдь нет. Но стал ею Грех, чтобы он был явлен как Грех, причиняя мне смерть чрез добро, чтобы Грех чрез заповедь стал грешным выше всякой меры.